Долгожитель

СТАРИК: Кто на этом свете спешит, раньше всех на том будет. А я вот всю жизнь, потихоньку, полегоньку, зато сто двадцать годов, а жив здоров.
ЮЛЯ: (останавливается) Что, что вы сказали?
СТАРИК: Жив здоров, говорю.
ЮЛЯ: Да нет – сколько вам лет?
СТАРИК: Сколько есть – все мои.
ЮЛЯ: Нет  – вы сказали сто двадцать!
СТАРИК: Не веришь? Ну и правильно! Сбрехнул я малость. Рядом с такой берёзкой и старому дубу моложе быть хочется… Ста двадцать пять мне, ежли по пачпорту.
ЮЛЯ: Сто двадцать пять! Вы слышите, Лёня?
ЛЕОНИД: Просто не верится! Это же чудо!
ЮЛЯ: А вы не ошиблись, дедушка? В преклонном возрасте людям естественно не убавлять года, а прибавлять. У вас документ какой-нибудь есть?
СТАРИК: Есть! Только в руки дать не могу, так, издаля поглядеть, посколько боевая реликвия.

ЮЛЯ: Что это, Лёня?
ЛЕОНИД: Медаль… медаль «За взятие Шипки»? ( в ужасе догадался, что это Костя).
СТАРИК: Ну, что рот раскрыл? Отойди , дай девушке взглянуть.
ЮЛЯ: 1877 год! Век тому назад!
СТАРИК: Век и ещё год, а всё как сейчас помню…

№ 3 КУПЛЕТЫ ПАНТЕЛЕЯ.

1.

Хоть сто лет с тех времён
Миновало,
Помню свой эскадрон
И капрала.
Вместе с нами он бил
Супостата,
Больше жинки любил
Он солдата.

Солдатушки, браво – ребятушки,
Кто же ваши жёны?
Наши жёны – пушки заряжёны,
Вот кто наши жёны!

2.
Нас побить не смогли
Басурманы,
Побросали свои
Ятаганы.
Гнали вражью мы рать
Две недели,
Чтобы сон разогнать
Песню пели:
«Соловей, соловей – пташечка,
Канареечка жалобно поёт:
Раз поёт, два – поёт, три – поёт,
Перевернётся – снова запоёт!»

3.

Получил на погон
Я нашивку.
И ещё восемь дней
На побывку.
Восемь дён целовал
Я Маланью,
На девятый сказал:
«До свиданья!»
Не плач, девчонка,
Пройдут дожди,
Солдат вернётся,
Ты только жди…

ЮЛЯ: Дедушка, этой песни тогда ещё не было!
СТАРИК: А дожди-то были! Не важно, кто что поёт, главное дело – вперёд! Ура! Стало быть разбили мы турка, вернулись домой, а дома ишшо хуже: крепостное право, оброк…
ЛЕОНИД: Крепостное право отменили ещё в 1861 году!
СТАРИК: Ну, даааааааааа! А ты не врёшь, парень?
ЮЛЯ: Он историк, он точно знает.
СТАРИК: Историки, значит, знали, а мы темнота – нет! И до 17-го года всё помещикам оброк платили! Сколько денег кошке под хвост!
ЮЛЯ: Успокойтесь, дедушка, садитесь. Как вас зовут?
СТАРИК: Меня…Пантелей… Пантелей Евграфович.
ЮЛЯ: А фамилия?
СТАРИК: Селезнёв. У нас пол Ефимовки – Селезнёвы.
ЮЛЯ: Так вы из Ефимовского района? Лёня, слышите?
ЛЁНЯ: (упавшим голосом) Слышу… Вы на автобус опоздаете…
ЮЛЯ: И Бог с ним! (Пантелею). Ваше семейное положение?
ПАНТЕЛЕЙ: Скрывать не буду – положение у меня хорошее. Холостой я на данном этапе. Как восьмая жена моя, Марфа Петровна, Богу душу отдала, так я с этим делом и завязал.
ЮЛЯ: А дети у вас есть?
ПАНТЕЛЕЙ: Не дал Бог.
ЮЛЯ: А родственники?
ПАНТЕЛЕЙ: Этих Бог дал! Превеликое множество, ждали от меня наследство, да не дождались – померли все. Один Кинстьинтин остался. (Утирает слезу).
ЮЛЯ: Сейчас я его позову, Пантелей Евграфович! (Направляется к Костиному окну).

ПАНТЕЛЕЙ: Не надо. Я сам. Сюмпрызом. (Заглядывает в окно). Спит наследник… И пущай спит. Сон жизнь продлевает. Вон жёны мои – я ещё на зоре в дремоте пребываю, а они чугунками ворочают, коров доют… Ну, и где они? Нету! А я тут… Пущай спит. А я пока в лесок схожу.
ЮЛЯ: Зачем?
ПАНТЕЛЕЙ: Пообедать. Я ведь сызмальства на подножном корму – ягоды, грибы да коренья, травы…
ЮЛЯ: Травы? А какие именно?
ПАНТЕЛЕЙ: А что под ноги попадает – подорожник, щавель, Иван-да-марья…
ЛЕОНИД: Это цветы!
ПАНТЕЛЕЙ: А я и цветы ем. И васильки, и ромашки. (Выразительно глядя на Леонида) Вот только лопухов не перевариваю. (Уходит напевая) «Травы, травы, травы  не успели…»
ЮЛЯ: Какая бодрая походка! Какая осанка! Просто не верится!
ЛЕОНИД: И не верьте! Паспорта-то у него нет.
ЮЛЯ: А медаль?
ЛЕОНИД: Медаль он украл.
ЮЛЯ: Почему вы так агрессивно настроены против этого старика?
ЛЕОНИД: Нет у Кости никакого родственника, тем более в Ефимовском районе.
ЮЛЯ: А давайте спросим у него. (Кричит). Костя! Костя! (В окне появляется Костя, он уже переоделся. Потягивается как бы со сна).
Извините, что я вас разбудила, но это очень важно… Вспомните, пожалуйста, есть ли у вас родственники в Ефимовском районе?
КОСТЯ: Откуда? Я сам здесь без году неделя, ещё не обзавёлся.
ЛЕОНИД: (Радостно) Ну вот видите!
КОСТЯ: Стойте, стойте, что-то припоминаю… Мама ещё в детстве мне рассказывала, жил в этих краях какой-то наш предок.
ЮЛЯ: А мама не говорила, как его зовут?
КОСТЯ: Говорила. Имя какое-то странное, то ли Пантелеймон, то ли Корней… Вспомнил – Пантелей!
ЮЛЯ: Слышите, Лёня! Всё совпадает, ура! (Целует Леонида). Ну, теперь-то вы верите?
ЛЕОНИД: (Ошалев от поцелуя) Теперь – конечно…
ЮЛЯ: Так вот, Костя, ваш родственник жив и здоров! Он приехал к вам в гости!
КОСТЯ: (Выпрыгнув из окна) Где же он?
ЮЛЯ: Пошёл в лес за травами. Не хотел вас будить. Пока он вернётся, я на почту сбегаю. Надо срочно сообщить Забелину. Как он обрадуется! Ведь это его гипотеза: не только на Кавказе – но и средняя полоса России – благодатный для долгожителей край.

КОСТЯ: Это ваш профессор?
ЮЛЯ: Нет, пока он студент. Но он непременно будет профессором – уже сейчас руководит экспедицией.
ЛЕОНИД: А может, вы завтра дадите телеграмму? Зачем так спешить?
ЮЛЯ: Дорога каждая минута! Ему не двадцать пять, а сто двадцать пять – мало ли что! Сто двадцать пять – вы понимаете, что это такое?

№ 4. ПЕСНЯ О ДОЛГОЖИТЕЛЯХ.

ЮЛЯ :             1.              Все мы мечтаем
Прожить сто лет,
Сохнем и таем
От всех диет.
С детской парты
Режим, режим,
Мы от инфаркта
Бежим, бежим.
У всех мечта –
Дожить до ста.
До ста дружить,
До ста любить.
2.Снова и снова
Твердит весь мир:
«Бойся мучного,
А пей кефир!
Утром кроссом
Спеши, спеши,
Как йоги носом,
Дыши, дыши!»

ВСЕ:                                                                У всех мечта -
Дожить до ста.
До ста дружить,
До ста любить.
ЮЛЯ:                               Разве не юмор
Не анекдот –
ворон угрюмый
Сто лет живёт.
Дай мне крылья
Мечта, мечта,
Чтоб люди жили
До ста, до ста!
ВСЕ:                           До ста дружить,
До ста любить,
Шутить и петь,
Душой гореть!

(Юля убегает).

ЛЕОНИД: Она остаётся здесь! Спасибо тебе, Костя! Ты – великий артист! Я ведь пока медаль не увидел, тебя и не узнал. Смотри не посей – это семейная реликвия санитарки Евдокии Семёновны, от пра-пра-прадедушки осталась. Да, а как ты на улице оказался – ты же дома был?
КОСТЯ: Чёрным ходом вышел и огородами сюда.
ЛЕОНИД: А где ты всё это взял? Ну, борода и парик – Степана Разина, а лапти и медаль мои, музейные. А остальное?
КОСТЯ: Пугало раздел на огороде.
ЛЕОНИД: Когда ты это всё придумал?
КОСТЯ: Когда увидел, как ты смотришь на эту биологиню.
ЛЕОНИД: Спасибо, ты настоящий друг!.. Да, а что же будет дальше? Она созовёт сюда своих геронтологов, и всё откроется… Это же фальсификация научных фактов, надувательство, обман…
КОСТЯ: Ничего не откроется. Старик ушёл в лес и заблудился, и волки его съели. Долгожитель приказал долго жить.
ЛЕОНИД: То есть, как это?
КОСТЯ: Ну, умер!
ЛЕОНИД: Я тебе умру! Я серьёзно спрашиваю, что делать?
КОСТЯ: Не знаю. Ты просил её задержать – я задержал. Следующий автобус только вечером. За это время можно не только объясниться, но и жениться.
ЛЕОНИД: Это у тебя в клубе на танцах такие скорости. А я так не могу. Мы знакомы всего пять дней , мы с ней ещё на «вы». Сейчас же надевай свою бороду.
КОСТЯ: Но, это же надувательство, фальсификация, обман!
ЛЕОНИД: Ради неё, я готов пойти и на это!
КОСТЯ: Иди , а я пошёл на почту!

(Вырывается и бежит к калитке, в которую вошли АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА и СТЕПАН СТЕПАНОВИЧ – мужчина средних лет с усами, чинно несущий две голубые подушки, атласные. КОСТЯ налегает на него, подушки падают на землю).

АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Ты что, сдурел?
КОСТЯ: Извините…
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Явился уже!
КОСТЯ: Я сейчас почищу.
СТЕПАН СТЕПАНЫЧ: Нет, уж позвольте, я сам.. (Отбирает у Кости подушки). Куда их нести, Антонина Васильевна?
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Ниночке на кровать.
СТЕПАН СТЕПАНЫЧ: С удовольствие!

(Костя остановился как вкопанный).

Кстати, в следующем квартале мне финские гарнитуры завезут. Я уже видел на складе: кровать там – мечта молодожёнов. Только вот сомнение у меня: пролезет ли она в эту дверь?
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: У нас есть чёрный вход, там хоть трёхспальную неси.
КОСТЯ: (зло). С чёрного входа не вносят. С чёрного входа выносят. СТЕПАН СТЕПАНЫЧ: На что это вы намекаете?
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Заходите, Степан Степанович, я сейчас!

(Степан Степанович проходит в дом).

Вот что, Константин: у моей напарницы, Евдокии Семёновны, комната освободилась. Как раз от твоего клуба недалеко, Сосновая, 12. Перебирайся-ка лучше к ней.
ЛЕОНИД: Тогда я тоже уеду!
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Вот и хорошо – я вместо вас гарнитур поставлю, финский. (Уходит в дом).
КОСТЯ: Слышал? Пока я в командировке был, он тётку совсем охмурил, «Мерседес», спальный гарнитур… А что у меня? Одна подушка, одна раскладушка. Эх, мне бы сейчас богатого дядюшку, как в старом, добром водевиле… Слушай, а не рано ли я Пантелея похоронил? Рано! Не съели его волки, уцелел старичок!… Сколько у тебя отпускных осталось?
ЛЕОНИД: Тысяча рублей!
КОСТЯ: Давай!
ЛЕОНИД: Что ты ещё придумал?
КОСТЯ: Потом расскажу. Давай!
ЛЕОНИД: У меня одной бумажкой.
КОСТЯ: Ещё лучше, это впечатляет. Не бойся – отдам. Мне этот долгожитель нужен больше чем тебе. Скорей, поможешь переодеться!

(Убегает в дом. Пауза. Из дома выходит Антонина Васильевна и Степан Степанович).

АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Что же вы так сразу? Попили бы кофе – у меня ещё три ваших баночки осталось.
СТЕПАН СТЕПАНЫЧ: Не могу – на базу надо. Да, вам случайно толь для крыши не нужен? Я завезу.
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Ох, и хозяйственный вы мужчина! Кто за вас замуж выйдет, можно сказать, в рубашке родился.