Поджигатель церквей

КОЛЯДА
ЮРИЙ КОЛЯСОВ

1
В прихожей в этой квартире висит милицейская фуражка. Ее никогда никто не надевает, она висит здесь уже лет пять. Просто у нас в городе так принято – если залетные какие воры без наводки залезут сюда, они сразу узнают: тут живет мент. И дальше уже им решать: пойти поискать другую хату для подлома, или лезть на рожон – грабить мента. У нас в городе уважают чужой выбор, и всегда стараются дать человеку последний шанс. Наивно, конечно, но у нас этот прием срабатывает: ментов грабят редко.У нас город вообще тяжелый и серьезный: тут кое – чего для страны производят, чем Отчизна потом гордится на всех военных парадах, но о чем по телевизору лишний раз без необходимости болтать не станут
Поэтому и люди у нас, в основном, тяжелые и серьезные и в разные там декадентские глупости верят не очень
Кроме фуражки в прихожей есть еще в этой квартире летняя веранда, на нее сейчас открыта дверь, и свежий ветерок обдувает четырех людей, сидящих за столом и ведущих оживленную беседу под водочку. Нет, главного мента, хозяина квартиры, сейчас в доме нет – он на своей даче в Гуськово. А за столом сейчас сидят ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА, гражданская жена главного мента, НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА, ее лучшая подруга на протяжении вот уже больше пятнадцати лет, сын НАТАЛЬИ ВАЛЕРЬЕВНЫ СЕРГЕЙ- молодой человек лет двадцати пяти и жена СЕРГЕЯ ЛАРИСА. Вечер жарок. Водки на столе и под столом очень много – у нас в городе водку, особенно гостям, жалеть не принято. Не поймут. У нас город серьезный.
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Злая ты, Наташка, злая! Когда Серега твой из армии пришел – ты помнишь? Я среди ночи через всю Вагонку к вам, вы ж как родные мне… А ты? А вы все? Пришел парень, ну и пусть что не из армии, на последние деньги купил всего, думал хоть кто – то ему обрадуется, и чего? Ни одна душа не прискакала! А я пять лет передачи ему… ждала… думала, хоть вы… хоть кто – нибудь..Злая ты, Наташка, и ты, Серега, злой, злые, злые какие люди……
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА .Тань! Я тебе честно.Я этих выкрутасов, знаешь, не люблю. Я тебе честно – я прямо даже боюсь как -то. Вот придет он – и что? Про что говорить – то с ним. Про это, ты сказала, нельзя…
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Нельзя – нельзя! Только не про это! Он мне сразу сказал: той жизни, мама, не было! Просто не было ее, и все. Пять лет как бы не существовало! Понимаешь? Даже и не вздумай этой темы касаться!
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . А про что тогда? Я, Тань, честно с тобой: я не знаю, как себя с ним вести. Ему восемнадцать было, я ему тетя Наташа была тогда, а теперь… Не знаю. Вообще ни про что спрашивать нельзя?
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Нельзя – нельзя! Наташ, он сразу нервничать начинает. Ему ж тут все другое совсем, как ты не поймешь! Пусть хоть оклемается чуть – чуть. привыкнет с недельку… Как ты не поймешь!
Плачет .
На третий день! На третий день они заявились! А он мне сразу сказал – мама, раз не пришли, значит, отношение такое. Поняла, как сказал? А ты… А вы все…
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . Да боюсь я его, Таня, понимаешь, нет? У меня инстинкт какой – то самосохранения, я если знаю, что человек… я к нему по – другому уже, ничего с собой поделать не могу. А ведь он не два дня там пробыл – ему сколько сейчас? Он же мужик уже совсем, да еще…
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА .Это мой сын, Наташка!!! Ты что, не понимаешь или забыла совсем? Это Димка, Димка! Сергей, скажи ты ей!
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . Хошь стреляй меня, Таня, я не знаю, про что с ним.
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Сереж, ну ты тогда с ним про что – нибудь… Все детство вместе пролазили по заборам, неужели темы не найдете.?
СЕРГЕЙ .. Надо оно ему больно. Про детство. Я могу про хоккей с ним…
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . По мордятине бы тебе, Сережка, съездить! Про хоккей..Совсем за дуру тетку Таню держишь….
СЕРГЕЙ . Чего – детство, теть Таня? Я с ним, как он в эту фигню ударился, и перестал совсем… Я вам честно, теть Таня – ну вот сами посудите: все дети как дети, а он по этой фиганде постоянно зависает- интересно, что ли с ним? Мы по девчонкам там с пацанами, то да се, а он… Вот вам и детство.
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Ты чего фигандой – то называешь, совсем сдурел с пьяных шар? Припекут тебя, Сережка, черти – то в аду! ( Плачет .) Ой, я и не знаю уже… Вот кричу сама себе такая, а ведь может, и правда. Был бы он как ты, Сереж, как вы все – может, и не было бы ничего…И девку – то ведь выбрал себе… Да хватит пить уже, Сереж!
СЕРГЕЙ .. А чего делать – то еще? Третий час сидим. Не придет он, надо оно ему… Что вот вы, теть Таня – детство, детство… Вот вы и тогда точно так же. Я вот пьяный пока – так я вам честно скажу: я его и всегда стеснялся. Так хоть бы он со Светкой этой своей не дружил! Над ней полрайона потешалось, над юродивой – то, а он вот все жалел чего- то ее, любил вроде даже как… Вот кого в психушшку закрыть пораньше надо было, и меньше бы бед у всех… Ум есть у девчонки.- уж комсомола два года как не было, а она все со значком ходила, Ленина под партой переписывала, конспектировала… Про нее рассказывают…
ЛАРИСА . Ладно, Сереж, хватит…
СЕРГЕЙ . Про нее рассказывают, в детстве у нее этот сдвиг – то и произошел. Была она в пионерлагере, ну, председатель совета пионедружины, конечно, все дела…Так от нее свои же пионеры – заучки все стрелялись. Ну, говорят, мы, конечно, активисты, но эта… Ей бы в гражданскую войну родиться – вот там бы ей самое место было. Верила во весь этот коммунизм просто как в царствие небесное. Дома, говорят, у нее Ленин на стенке висел навроде как Иегова, а вокруг, кольцом таким – пионеры – герои: Мараты Казеи там всякие, Зои Космодемьянские…Эти навроде ангелов вокруг него. А психиатрия у нас тогда неразвита была, никто ее не догадался мужчинам в белых халатах показать…
ЛАРИСА . Враки это все. Что она, совсем дура была?
СЕРГЕЙ . Если бы враки! Я сам по пионерской линии тогда двигался, карьеру хотел.. Я – то тебе врать не буду! Фигали ты знаешь про те времена! Тогда если ты не дурак все можно было… Ну, ладно. Мы – то нормальные были все, хоть и активисты, понимали, что дядя Вова чего – то там не додумал насчет равенства всех и вся. Нам – то это равенство нафиг было не нужно. Мы и при неравенстве неплохо жили. А эта – то наглухо верующая была! Раз как – то говорит нам на активе: – Я, ребята, видела сегодня сон. Как будто сам Олег Кошевой сказал мне: никогда ничего не бойся! Коммунизм, мол, обязательно восторжествует! И если тебя окружат со всехх сторон враги, – это ей Кошевой так во сне говорит – запой, мол песню “Орленок”, и я со своей Молодой гвардией брошусь тебя спасать1” Вот тут – то ее уже бы надо было знающим людям показать… Но психиатрия у нас не развита тогда была. Да, так вот в лагере. Время тоггда было смутное, всем хотелось любви, и все хотели ее немедленно. Там девки из старших отрядов дружили с местными. Ццеловались и все такое. И вот однажды наша юродивая возвращается с вечерней планерки к себе в корпус…
Налил, выпил.
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Серег, ну хватит пить уже, а? Уже и я тебе говорю, я ж тебе никогда…
СЕРГЕЙ . Возвращается она к себе в корпус, а навстречу ей – вот они, враги ззаклятые, неверные, не признающие всеблагого Владимира Ильича и весь причет Его! И никто не знает, что они там с ней пытались сотворить, только вдруг весь засыпающий пионерлагерь слышит громкую срывающуюся песню: Орленок, Орленок, взлети выше солнца! И степи с высот огляди! А единственный милицционер на весь лагерь как раз в запое был. И на помощь себе ей осталось ждать только Олега Кошевого со своей гвардией.И никто не знает, пришел он ей на помощь или не пришел. А только через полчаса забегает она в свой корпус с криком – Поднимайтесь все! Вооружайтесь! Все на защиту социалистического Отечества!
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . Ну те к Аллаху. Так не бывает.Совсем, что ли, девка сдвинутая?
СЕРГЕЙ .Ну, не знаю, меня там не было. Только доподлинно иззвестно, что тут уж, конечно, спохватились, отвезли ее куда следовает. И стал у нас с тех пор другой председатель совета дружины.( ТАТЬЯНЕ ПЕТРОВНЕ .) И вот, Татьяна Петровна, а ваш Димка потом с ней под ручку мимо школы прогуливался. Вот поставьте себя на мое место – стали бы вы с такой парочкой здороваться перед всеми?
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Ты пей, Серега, водку, пей давай, а то трезвый совсем сидишь!
СЕРГЕЙ . А хотя бы даже и трезвый, я зато честно вам. А трезвый – нетрезвый, вот вам бы, теть Таня, оградить бы его в свое время от блаженненьких всяких, он бы церковь – то и не спалил. Я вот – верите, – и не удивился даже нисколько, когда мне сказали обо всем. Я об нем так и всегда знал, что он так и кончит как – нибудь, или подвиг какой героический совершит, амбразуру какую – нибудь закроет, или Храм Божийй со всех четырех концов запалит.
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Кто там – кончил? Кто это там такой? По мордятине бы, Сережка, тебе, вот по мордятине, честное слово! Не было той жизни, понимаешьь ты, понимаете вы все, не было, не было!!!
Плачет .
СЕРГЕЙ . А вот была! А вот, блиндуша, была! И он сам это знает! И все это знают!
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . Сережа, заткнись!
СЕРГЕЙ . А если не было, чего он к нам не идет? Третий час его сидим ждем – где он? Не было раз той жизни?
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . А вот из – за тебя, Сережка, он и не идет! Что ты будешь тут ему морали читать…
СЕРГЕЙ . Надо мне оно.. Вообще могу помолчать. Что я такого сказал? Что Димон из – за этой юродивой на зону загремел? Кто об этом не знает? Все знают!
ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА . Он не их – за нее! Что ты, Сережка, мелешь опять, замолчи я тебе сказала!
СЕРГЕЙ Из – за нее! А хотя бы и не из – за нее – все равно из – за нее! Вся дрянь на свете из – за таких вот дамочек и идет. А через кого он с религией этой со всей связался? С монахами этими дружбанить начал? Сам через себя, что ли? Черта с два! Та – то дура гугнивая, ей все равно на кого молиться, Ленин так Ленин, Христос так Христос, так она же, дрянь людей за собой тянет! Ее ж даже в зону не берут, на таблетках в дурке держат после того случая. Это ж какой надо фанаткой быть!
НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА . После какого случая?