Жанар Кусаинова «И жизнь не жизнь, а просто…»
(Случай в больнице, рассказанный подругой- медсестрой)
Санкт-Петербург
******************************************
2218you@rambler.ru
Действующие лица:
Валерик – они с Колянычем ровесники, друзья, бывшие одноклассники. Они вместе служили в Чечне. Валерик потерял руку там. Он очень нервный, импульсивный.
Коляныч – Он более сдержан, он вещь в себе, молчун. В Чечне он потерял ногу.
Аня – Она ровесница Валерика и Коляныча, на первый взгляд она кажется уставшей от жизни, но в ней чувствуется внутренняя сила, стержень, который не сломать. Она нежная и крепкая. Замужем, ее муж тоже был в Чечне.
Баба Зина – она одна воспитала свою внучку, работает долгие годы в больнице, она сама как доктор, может дать совет и проконсультировать по очень простым вопросам.
Внучка Бабы Зины – она еще школьница, она старшеклассница, она очень любит бабушку. Она забеременела, но это не сделало ее более взрослой, в сущности, она беременный ребенок. Для нее весь мир- это солнце, она ничего не боится. Она не видит поводов для грусти, она легкая. Очень легкая…Она сама весна…У нее утро жизни. Она очень любит жизнь.
Доктор – он молод, он ровесник Валерика и Коляныча, он только-только закончил мединститут. Он любит свою специальность – гинекологию. Ему предложили работу в городе. Доктор тайно влюблен в Аню.
Баба 1, Баба 2. – это проходные персонажи, они только что родили, им нравится обсуждать детские вопросы с подругами
Милиционер Юра Петренко – ровесник, бывший одноклассник Коляныча и Валерика, женат, очень счастлив, его жена только – только родила. Юра вырос в этой деревне, он знает давно и Валерика и Коляныча. Он чувствует себя неловко, оттого, что его жизнь сложилась счастливее, чем у них.
Медсестра Надя – Это сильная и крепкая девушка, которая любит свою работу. А еще, она влюблена в доктора. Она очень строга и очень суровый человек, но при этом у нее очень отзывчивая и чистая душа.
Девочка – ей 5 лет, она просто любопытный добрый ребенок.
Мама Девочки – второстепенный персонаж, она привела свою дочку в больницу.
Мама Саши – она очень любит своего сына Сашу, ее сын родился с синдромом Дауна, но несмотря на это, она все равно его любит. Она очень боится его потерять. И поэтому, когда он убежал, она как с ума сошла, она стала паниковать.
Саша – ему 5-7 лет, у него синдром Дауна, он очень добрый и ласковый малыш, он очень любит свою маму, хотя и как все малыши бывает непослушным.
Вера – Мама с 3 детьми. У нее нет ни на что времени. Она все время занята. Она тянет на себе семью, мужа, хозяйство.
Фрида – пожилая дама, она живет в Берлине, у нее умер муж, она звонит в поселок, чтобы рассказать об этом кардиологу Давиду Ароновичу, но узнает, что тот тоже умер. В пьесе присутствует только ее голос.
Бабы беременные, Степанова – массовка
Кабинет доктора, видно, что это, скорее всего кабинет в какой-то старенькой поликлинике, какие бывают на окраинах нашей бесконечной страны. Крохотная, истерзанная временем поликлиника, но она еще держится, и пусть стены расползаются в трещинах, а крыша крива, и протекает. Но вот на стенах стенды, старенькие, советские, о борьбе с пьянством, и туберкулезом. И вот еще, уже современные, нарисованные от руки, про СПИД и про Наркоманию. И полы вымыты чисто-чисто. И окна светлые, светлые.
В кабинете перед доктором на шатком стульчике сидит Анечка, у нее измученное лицо, она похожа на постаревшего ребенка, она говорит как во сне, покачиваясь на стульчике, будто укачивая саму себя. Доктор внимательно слушает ее.
Анечка – Вот опять… Господи, как кричать-то хочется! А сил нет. И жить – сил нет. А я вот все живу и живу, как-то кружусь на месте, как не знаю кто. Как будто меня привязали за энное место, ой простите, ляпнула, бывает. В последнее время, я все то смеюсь, как заполошная, истерически, то плачу. То, как в темноте или под наркозом, сплю. Вот ущипните меня, вот увидите, я ничего не чувствую. Как замерзла, как оледенела! Все расплывается перед глазами, от слез. Иной раз кричать хочется, а иногда, просто как камень в горле, больно так, но ни звука! Ни сказать, ни закричать! Как мне жить? Как мне теперь жить? Что мне делать? Вот как мыла кусок застрял. И не проглотить его.
Доктор – Ань…воды хочешь?!
Аня мотает головой.
Доктор – А я выпью. (Наливает и пьет)
Аня – Это ведь уже четвертый раз. У меня все – и мальчики и девочки, все мертвыми рождаются, это меня так Бог наказывает…Может за то, что мужа не люблю. Вышла замуж от большого горя. Жизнь была такая, что или в петлю или замуж. Вот и вышла.
Доктор пьет воду, молчит. Затем ставит стакан на стол, листает историю болезни.
Доктор – (читает как про себя) На 30,26,29 недели беременности, 2 раза – гидроцефалия, 2 раза – неимунная водянка плода. Кариотип у супругов нормальный. Других нарушений, вызывающих такие последствия нет. Наследственных заболеваний со стороны родственников нет, резус у обоих супругов отрицательный, 1 группа. Плод – девочка. Причина смерти неясна.
Аня – Не могу я больше! Мне вот сон снился, будто поймала я рыбу в воде, и вот держу я ее в руках, а она раз и внутри меня. И вот это уже мой ребенок, моя дочка, и вот у нее хвать и сердце стало каменным, как есть камень, а потом раз-два и камень этот в песок. А песок горстью полной – в воду упал, а воде, глубоко и темно, и рыб там множество, и холодно там. Я в воду с головой, вся, чтобы хоть зачерпнуть эту горсть песка со дна, того, что сердцем был, а никак, вдруг змеи откуда-то и рвут меня в кровь и до дна достать не дают. А вы хоть скажите, только честно! А дочке моей больно было?! Меня только это волнует. Главное, чтобы без боли, если не далось ей живой родиться, так пусть, хоть без боли.
Доктор – Да, она тихо-тихо умерла, как во сне, не бойся за это, Аня. Ну что ж, Ань, будем пить с тобой хлопротиксен. Вот тебе рецепт. Ты, главное, не бойся, что им от шизы лечат, это препарат широкого действия, будем пить его и спать будем, крепко- крепко. Ты только не бойся, потихоньку все страхи уйдут и тоска уйдет. Только спать будешь долго, долго, пока не вылечишься. Крепко. Ты меня слышишь?
Аня – (она словно с трудом очнулась) Слышу. Ну, раз так надо, то буду, ладно. Ветер -то какой. Вон, какой за окном, что-то давно у нас не было таких ветров, не к добру это. Бабушка моя говорила, что крутят черти свою мельницу, когда такой ветер.
Доктор – Может, вы с мужем усыновите кого?! Раз такое дело, а?! Хочешь…у меня ведь знакомые есть в роддоме районном, если кто откажется от ребенка, я тебе первой скажу. Знаешь, у нас от таких деток отказываются, от здоровеньких, крепких. В конце-концов, можно и похожего найти. У тебя ведь внешность такая типичная. Волосы светлые и глаза светлые и сама ты…
Аня – (перебивает) – Нет, мне своего надо родить. Это потом я сколько угодно возьму деток. А теперь только родной, кровный нужен. Доктор, ну вы же все знаете, я же вам говорила. Но вот не могу родить. Вот ведь как выходит. Больно мне, каждый раз, это ж…
Доктор – Понимаю. Ну, что ж, Аня, купи себе котенка, будет, кого обнять.
Аня – Что же это такое?! Что же делать?! Куда я пойду? И жизнь не жизнь, а так, просто…
Доктор – Ну, что же теперь, а теперь ничего…
Регистратура. День. Регистратура это такой уголок, в котором пыльные полки с какими-то историями болезни. Там на стуле, за колченогим, качающимся столом сидит медсестра Надя. Она разбирает истории болезни.
Медсестра Надя – Так, умершие на первую полку, живые на вторую. Иваненок – живой, вторая полка. Маркина – первая, Синочкин – вторая, а нет, первая…
Вдруг раздается телефонный звонок. Медсестра Надя оборачивается и ищет телефон, она раскладывает завалы бумаг и папок, она ищет телефон.
Медсестра Надя – Да где же он. А вот (она нашла и схватила трубку), больница, я вас слушаю.
Голос Фриды – Алло! Простите, пожалуйста, я звоню вам из Берлина, ищу Давида Ароновича. Он кардиолог. Позовите его, пожалуйста, я вас очень прошу, это важно…скажите ему, что говорит Фрида.
Медсестра Надя – Я не могу его позвать. Он умер вчера ночью. Сердце не выдержало.
Голос Фриды – Жаль, как жаль, у кардиолога не выдержало сердце. А может, знаете, так даже лучше. Я ведь звоню ему, чтобы сказать, что его друг, мой муж тоже умер, два дня назад, я не могла до вас дозвониться.
Медсестра Надя – Да, у нас тут телефон не работал. А сегодня починили. (Собирается повесить трубку)
Голос Фриды – Милая, не бросайте трубку, я ведь совсем одна, а у нас тут такой дождь, мне страшно и простите мое горе…
Медсестра Надя – Я вовсе не собиралась бросать трубку. Я вас слушаю.
Голос Фриды – Спасибо. Мне очень не ловко отнимать ваше время. Расскажите, пожалуйста, о последних днях Давида, хоть что-нибудь о нем. Если это возможно…
Медсестра Надя – Ничего, он хорошо жил, работал много. Вот, пациентов у него много было, его уважали. Любили у нас…
Фрида плачет в трубку.
Медсестра Надя – Вы плачете, я сейчас тоже заплачу.
Голос Фриды – Простите. Знаете, вы, наверное, будете смеяться, у меня с утра болит спина, как у нас в поселке, в те дни, когда сильный ветер. Скажите, какая у нас там погода сейчас?
Медсестра Надя – Да, у нас действительно дикое ветрило! Просто жутчайшее.
Голос Фриды – А в Берлине солнечно! Надо же, живу в Берлине, а спина болит у нас, дома. Спасибо, что вы побыли со мной. А можно я еще раз позвоню. Просто иногда нужно кому-то позвонить и услышать человеческий голос.
Медсестра Надя – Звоните, конечно! Держитесь там, в Берлине. Хотя, иногда надо поплакать, чтобы легче стало, как в детстве, чтобы потом заснуть сладко мягким сном. Но долго плакать нельзя, затягивает и глаза потом болят. Учтите! Да, всего доброго! Жду! (кладет трубку. Затем берет историю болезни Давида Ароновича) Давид Аронович, первая полка…прости и прощай, Давид. Спасибо тебе, за все.
А в это время в кабинет доктора заглядывает уборщица – старенькая баба Зина, рядом с нею, за руку молоденькая девочка, явно старшеклассница, беременная. Румяная и круглая, как яблоко. Она смущенно смотрит на доктора и Аню и прячет глаза.