Долгожитель
ЛЕОНИД: Ну, ещё каких-то десять минут! Я ей всё скажу, только после уколов – она так к ним готовилась!
(На крыльце появляется Юля со шприцем в руке.)
ЮЛЯ : Пантелей Евграфович, ну. что же вы? Идёмте! (Уходит в дом.)
КОСТЯ: Ладно, режьте меня, колите! Но учтите – доступ к телу открыт ещё десять минут и всё!
(Направляется в дом, но, остановившись, на крыльце, обращается в зал):
РЕМИНИСЦЕНЦИЯ № 1.
А пока, как нас учили
Старой сцены мастера,
По законам водевиля,
Здесь антракт давать пора.
Вы в антракте обсудите
И актёров и сюжет,
И попутно загляните
В театральный наш буфет.
ВСЕ: (появляются с разных сторон)
Отдохнув минут пятнадцать,
Досидите до конца,
А в конце соединятся
Все влюблённые сердца!
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
ЛЕОНИД: (заглядывая в окно).Уже рукав ему закатала… Вену ищет… Все пути отрезаны! Еще минуту и я должен буду сказать ей все…
РЕМИНСЦЕНЦИЯ №2.
1.Все же есть на белом свете,
То, что мы зовем судьбой,
Я ведь мог тебя не встретить,
Разминуться мог с тобой,
Потерять в толпе прохожих,
В суете бегущих дней,
Не узнав, что сердце может
Биться в тыщу раз сильней…
2. Все же есть на белом свете
Звездный час судьбы твоей,
Я узнал сегодня тайну,
Разгадал один секрет:
Нет на свете встреч случайных
И любви случайной нет.
Надо только очень верить,
Что к тебе в один из дней
Постучит нежданно в двери
Тот, кто всех тебе нужней…
Все же есть на белом свете
Звездный час судьбы твоей!
( Из дома доносится истошный крик. На крыльце появляются Антонина Васильевна в халате и Пантелей. У него закатан рукав, свободной рукой он прижимает вату).
АНТОНИНА ВАСИЛЬЕВНА: Ну вот, а вы боялись! Отдохнете минут пять, а потом Юлечка кардиограмму вам снимет. ( Уходит в дом ).
КОСТЯ: ( Леониду). Ну, что стоишь, кровопиец? Иди к ней!
ЛЕОНИД: Может после кардиограммы?
КОСТЯ: Опять Кащея Безсмертного изображать? С утра в клуб попасть не могу!
ЛЕОНИД: Ладно, будь, что будет!( Поднимается на крыльцо ).
( Калитке появляется молодой человек с небольшой бородкой и большим портфелем. В руках у него телеграмма.)
ЗАБЕЛИН: Скажите, это Озёрная, дом шесть?
ПАНТЕЛЕЙ: Шесть.
ЗАБЕЛИН: Значит здесь… ( Поднимается на крыльцо ).
ЛЕОНИД: А вы к кому?
ЗАБЕЛИН: К Юле.
ЛЕОНИД: Она сейчас будет занята… Вам придется не много подождать!
( Леонид преграждает дорогу).
ЗАБЕЛИН: Как это подождать? Она вызвала меня телеграммой! Молнией!
( Проходит в дом ).
ЛЕОНИД: Молнией!.. Костя , это он!
КОСТЯ: Кто?
ЛЕОНИД: Который хочет, чтобы все до двухсот жили, как попугаи. Забелин – руководитель экспедиции. Он сразу все поймет! Юля мне этого никогда не простит!
КОСТЯ: Тихо! Без паники! Что-нибудь придумаем!
( На крыльце появляются Юля и Забелин ).
ЗАБЕЛИН: Ну, где твой долголжитель ?
ЮЛЯ: Вот…
ЗАБЕЛИН: Этот? Его я уже видел. Неужели ему 125?
ЮЛЯ: Сначала я тоже сомневалась – Пантелей Евграфович так молод душой, так бодр и такой шутник!
ЗАБЕЛИН: А не прибавил он себе лет пятьдесят? У меня уже был такой случай.
ЮЛЯ: Что ты! Он четырех жен пережил, и всех родственников… Кроме одного – Кости… В клубе самодеятельностью руководит.
ЗАБЕЛИН: Очень приятно.
ЮЛЯ: Нет, нет, это Лёня, его приятель. Учитель истории.
ЗАБЕЛИН: Понимаю – для историков это тоже событие. Современник сохи и космических кораблей. (Пантелею.) А паспорт у вас с собой?
ЮЛЯ: Зачем тебе паспорт? У него такой документ! Пантелей Евграфович, покажите ему медаль! (распахивает полы Костиного зипуна.)
ЗАБЕЛИН: Феноменально!
№ 9. КВАРТЕТ ЗАБЕЛИН, ЮЛЯ, ЛЕОНИД, ПАНТЕЛЕЙ.
ЗАБЕЛИН: Тыша восемьсот
Семьдесят седьмой!
ЮЛЯ: Все рекорды бьёт
Долгожитель мой!
ЗАБЕЛИН: Он не только твой,
Хоть тобой открыт, -
Феномен такой
Всем принадлежит.
Лондон и Каир,
Рим и Вашингтон –
Весь научный мир
Будет потрясён!
ЮЛЯ: В средней полосе
Старцы есть у нас!
ЗАБЕЛИН: Перестанут все
Ездить на Кавказ!
ЮЛЯ: Мы абхазцам, мы аджарцам
Нос утрём, нос утрём,
ЗАБЕЛИН: И в учебник с этим старцем
Попадём, попадём.
Нам дадут мешок медалей
Наших и чужих!
ЛЕОНИД И КОСТЯ: Как бы нам с тобой не дали
Годик на двоих!
ВСЕ: Прилетит к нам из столицы
Вся печать, вся печать,
Телевидение примчится
Нас снимать, нас снимать.
Мы абхазцам, мы аджарцам
Сразу нос утрём.
ЮЛЯ И ЗАБЕЛИН: И в науку
ЛЕОНИД, ПАНТЕЛЕЙ: В неприятность
ВСЕ: Точно попадём!
( Т а н е ц . )
ЗАБЕЛИН: Только надо как следует подготовиться. Кровь у него брала?
ЮЛЯ: Да.
ЗАБЕЛИН: Кардиограмму?
ЮЛЯ: Ещё не успела.
ЗАБЕЛИН: Срочно готовь кардиограф!
(ЮЛЯ убегает в дом.)
А я проверю абберацию памяти.
ПАНТЕЛЕЙ: Это что – опять колоть? Я пошёл!
ЗАБЕЛИН: Никуда я вас теперь не пущу, Пантелей Евграфович! Мы теперь всегда будем вместе. Даже в учебнике биологии наши имена будут стоять рядом: «Долгожитель Забелина», как «Лошадь Пржевальского».
ПАНТЕЛЕЙ: Ишь какой прыткий! Раз и в седло. А девку уже сбросил? Она меня нашла, а не ты!
ЗАБЕЛИН: Это не имеет значения – науку сейчас делают коллективно. Итак, вернёмся к абберации. Только не путайте её с операцией. Это смещение временных представлений, наблюдаемое обычно в глубокой старости. Человек прекрасно помнит то, что было давным давно, и забывает что было совсем недавно. Судя по вашей медали, вы участвовали в русско-турецкой войне. Ну, вот скажите, кто командовал тогда русской армией?
ПАНТЕЛЕЙ: Генерал…
ЗАБЕЛИН: Понятно, что генерал. А какой именно?
ЛЕОНИД: (шёпотом): Скобелев… Михаил Дмитриевич Скобелев…
ПАНТЕЛЕЙ: Михал Дмитрич командовал. Скобелев.
ЗАБЕЛИН: Видите – прошло более ста лет, а вы помните не только фамилию, а даже имя-отчество. Ну, а теперь, постарайтесь вспомнить недавние события. Когда вы вчера встали, где были, кого встретили… Ну! (пауза). Забыли! Вот это и есть абберация….
ПАНТЕЛЕЙ: Капрала я вчера встретил.
ЗАБЕЛИН: Какого капрала?
ПАНТЕЛЕЙ: Командира моего. Когда меня турецким ядром по темечку стукнуло, а я в без вести пропавшие попал. Медаль за энтот подвиг у капрала хранилась. Вчерась только и вручил, как в газете: «Награда нашла героя». Носи, говорит, сынок, на здоровье!
ЗАБЕЛИН: Сынок?
ПАНТЕЛЕЙ: Ну, да – я ведь ишшо под стол пешком ходил, а он уже с Суворовым через Альпы. Сто пятьдесят ему.
ЗАБЕЛИН: Где, где он живёт?
ПАНТЕЛЕЙ: Тут, рядышком, Сосновая, 12. Если ишшо, конечно, склероз не изменяет. Спросишь Евдокию Семёновну, он ей пра-пра-прадедом приходится.
ЗАБЕЛИН: Как же это так – Юля уже почти неделю здесь… и ничего о нём не знает?
ПАНТЕЛЕЙ: А никто не знает. Скрывает он возраст свой, жена у него молодая – восемьдесят лет всего… Беги – первым будешь!
ЗАБЕЛИН: Я вас очень прошу, пока никому ни слова. Даже Юле. Сперва надо ещё проверить, а потом, потом… ( потирает руки).
( На крыльце появляется ЮЛЯ.)
ЮЛЯ: Дима, всё готово!
ЗАБЕЛИН: Знаешь, Юля, я тут решил… в общем… если честно – не хочу отнимать у тебя право первооткрывателя. Ты его нашла – он твой.
ЮЛЯ: О чём ты, Дима? Сочтёмся славою…
ЗАБЕЛИН: Нет, нет, я пойду! Надо рассказать ребятам о твоей находке. Она придаст всем силы. Знаешь, как у геологов: ударил нефтяной фонтан, жди рядом другой. А этот фонтан – твой. Желаю тебе успеха! (Убегает.)
ПАНТЕЛЕЙ: Ишь, как помчался! Как лошадь Пржевальского!
ЮЛЯ: Дима, постой, я тебя провожу! (Убегает за ним.)
ЛЕОНИД: Что ты наделал? Куда ты его послал?
ПАНТЕЛЕЙ: На Сосновую, а честно говоря, хотелось и подальше! Вот уж у кого абберация! Только коллективность в науке проповедовал, узнал про капрала, сразу всё забыл.
ЛЕОНИД: Ты тоже – хорош! Сто пятьдесят лет! И как у тебя только язык повернулся!
КОСТЯ: Повернулся! И если здесь объявится ещё один геронтолог, я ему такого долгожителя сосватаю, что попугаи, и те рот разинут!
( снимает бороду, усы и парик, бросает их в сарай).
В твоём распоряжении минут двадцать, не больше, пока он до Сосновой добежит и обратно. Вернётся Юля – бухайся в ноги и кайся! Если любит – простит!
ЛЕОНИД: А если не простит?
КОСТЯ: Значит – не любит! Я в клуб! ( убегает).
ЛЕОНИД: С чего же начать? Начну как все!
№ 10. ПЕСНЯ ЛЕОНИДА.
1.
«Я вас люблю» – всего три слова,
Всего лишь три, но отчего,
Как только вас увижу снова,
Мне не сказать ни одного?
Я мог бы храбрости набраться,
Во всём признаться не тая,
Но прежде чем в любви признаться, Во лжи признаться должен я.
Чтоб с вами не расстаться,
Честь свою я растоптал,
Костя стал дремучим старцем,
Ну, а я – мерзавцем стал.
2.
Когда покой любовь нарушит,
Ты совесть в судьи не зови,
Я ради вас, как Фауст, душу,
Готов продать из-за любви.
Но он любовь узнал впервые,
Помолодев на тридцать лет,
А вам нужны не молодые,
А только те, кто стар и сед!
Всё скажу я – будь что будет!
Я враньём по горло сыт.
Если любит – всё забудет,
Если любит – всё простит!
(Возвращается ЮЛЯ).
ЮЛЯ: Вот и всё – приехал и уехал. Даже двух слов не сказали…
ЛЕОНИД: Юля, вы помните «Фауста» Гёте?
ЮЛЯ: «Фауста»? Забелин называет его художественным пособием по геронтологии. Ведь Фауст первым задумался о продлении жизни. Он вам понравился?
ЛЕОНИД: Фауст?
ЮЛЯ: Забелин. Настоящий учёный, правда? Безкомпромиссный, а главное, безкорыстный. И минуты оставаться не захотел, чтобы, не дай Бог, не подумали, что он решил примазаться к чужой находке… А вот из меня учёный, наверное, не выйдет. Разве я о науке думала, когда Пантелея Евграфовича нашла? Нет – о Диме. Что он приедет, что опять будем вместе… А знаете, где мы с ним познакомились? В морге. Я кролика припарировала, и вдруг…
РЕМИНИСЦЕНЦИЯ № 2.
ЮЛЯ:
Как гром среди ясного неба,
Как в знойной степи ручеёк,
Как ранней весной из-под снега
Пробившийся к солнцу цветок…
ЛЕОНИД:
Как море, что вдруг пред тобою
Открылось громадой свое ?