Навигация: Начало > Вундеркинды

Вундеркинды

МИТЯ. Никуда я с места не двинусь. Дождусь-ка я этого отличника. Хотел втихаря все проделать, не нанося вред его физическому и моральному здоровью, да видимо придется.
АЛЬБИНА. Не надо.
МИТЯ. Не хотел этого делать, бог свидетель, ведь я тебе об этом сказал давеча, да вот ведь как она жизнь-то поворачивается. Наука мне на будущее, ничего наперед не обещать, не загадывать, чтоб потом отрекаться бы не пришлось.
АЛЬБИНА. Уходи!
МИТЯ. Девушка, алё! – прошу, не брызгайте соплями! И не кричите вообще. У меня от ваших высокочастотных воплей голова болит!
АЛЬБИНА. Клара, пугни его скальпелем!
МИТЯ. Очень я ее скальпеля испугаюсь. А почему вы, позвольте вас спросить, так смущаетесь при мысли о скором моем с вашим школьным товарищем свидании? Откуда, почему такие странные реакции психопатического характера, интересно мне узнать? А?
КЛАРА. Мне кстати тоже.
МИТЯ. Я все понял! Какой ужас! Какой кошмар! (Кларе) Барышня, я обманут! Как мне дальше на свете жить, подскажите! Нет, лучше дайте мне скорее скальпель, я из-за, разбитой чистой и искренней любви своей сейчас же, непременно взрежусь прямо тут, в прямом эфире на глазах у изумленной публики и кровью вас забрызгаю!
АЛЬБИНА. Как тебе не стыдно, что ты там придумываешь?
МИТЯ. Ничего я не придумываю, Альбина Васильева Игоревна, потому как ничего мне придумывать не надо, все у вас, все на лице, на лбу, на щеках ваших красных написано! Читаю: “число клеток головного мозга, а так же умение ими пользоваться, на фоне вполне приемлемых внешних кондиций поразили мое, девичье воображение и ум настолько, что моя потрясенная душа никак снова в состояние покойного равновесия не вернется. А посему, валите-ка вы, Прохоров Дмитрий Вячеславович, подальше, желательно куда-нибудь в районы Антарктиды и пасите там императорских пингвинов”. Правильно? Ведь правильно? Скажи, влюбилась ты что ли в этого умника, мне надо знать?
КЛАРА. Мне тоже.
МИТЯ. От этого зависит, сильно я его плющить буду в прямом эфире на глазах у изумленной публики, или уж мне его пожалеть придется.
Появляется Вадим
ВАДИМ. (затаскивая в гараж больших размеров коробку) Клара, Аля! Вот! Не знаю как, но у меня получилось у Эдельбаумов этот аппарат одолжить на пару часов. Они упирались, говорили, что мол, дескать, он им самим еще нужен.
Клара, представляешь, Сима хотела с меня даже двадцать рублей содрать за аренду, но Боря ей не дал. По дружбе уступил мне всего за червонец. (замечает Митю, пауза)

СЦЕНА 9
Клара, Вадим, Альбина и Митя.
КЛАРА. А ты думал, просто так она к тебе пришла? Я ведь тебе говорила, что неспроста она сюда сунулась, стала интересоваться тем, до чего ей отродясь никакого дела не было. Тяга у нее проснулась к наукам! Поглядите-ка, вдумайтесь только! Да если бы не эти завтрашние соревнования, в которых участвует этот ее кубироид шкафообразный ты бы так оставался для нее тем же кем и был всю жизнь, никем…
ВАДИМ. Аля, это правда?
КЛАРА. Правда, правда. Ты совсем одурел тут со своей биологией сидевши. Ничего понимать стал не в состоянии, дважды два перемножить, скоро, как самого себя звать позабудешь.
ВАДИМ. Ты, правда, хотела с помощью меня, с помощью моих научных результатов сделать из этого человека… чемпиона по пауэрлифтингу? Это правда, Аля, скажи?
Альбина молчит
Вадим бьет им монитор и системный блок компьютера.
Вот вам, поняли? Никаких вам теперь чемпионств, поняли? Никакой вам теперь генетики, поняли? Ничего вам теперь от меня не получить, видели? Вот вам биология! Вот вам! Вот вам! Вот вам!
Плачет
Как же так? Почему?
Клара, начинай операцию. Раздели этого ее Голиафа и пусть они убираются все втроем отсюда. А кота мне оставь, здесь со мной теперь будет жить.

СЦЕНА 10
Клара и Вадим
ВАДИМ. Больше никогда, никогда, никогда-никогда, слышишь, не буду заниматься наукой.
КЛАРА. Вадик, брось!
ВАДИМ. Никогда, никогда, никогда не буду. Брошу к чертовой матери свою биологию, и все книжки свои и тетрадки снесу к Степану Ильичу в нашу котельную, пусть он там их сожжет, чтоб горели.
КЛАРА. Не плачь, Вадик, не плачь, не надо, прошу.
ВАДИМ. Клара, боже мой, как мне плохо сейчас, как плохо, как мне стыдно перед тобой теперь. Прости меня. Прости, что накричал на тебя тогда, ты была права, а я был так не прав. Почему я тебя не послушал? Всегда буду.
КЛАРА. Ты не кричал Вадик, ты не умеешь кричать. И не научишься, наверное, никогда. Тщ-щ-щ… тщ-щ-щ…
ВАДИМ. Для чего я учусь? Для чего я работаю? Для чего мой отец работал и до сих пор работает, для чего, Клара, работали все твои пра-пра-пра дедушки? Для чего, для кого работают ученые в научных институтах, в академгородках? Для людей, ради людей. Но почему среди этих людей, которые без нас до сих пор жили бы в темных и холодных пещерах, которые благодаря нам получили и сейчас получают за так, за бесплатно, все то, что имеют и этим пользуются, так много подлых и злых существ? Может раньше были другие люди, вот и был научно-технический прогресс, а теперь стало сложно в науке, может, именно поэтому? Нет, не другие были люди, не верю я в это, точно такие же они были. Ах, как плохо я говорю, Клара! Какие пошлости я говорю! Какие кривые получаются слова, какие уродливые фразы в голову лезут! Но что бы сказал на моем месте кто-нибудь другой?…
Ради кого все, господи? Неужели, всегда всё, что будет изобретаться для человеческой пользы, для решения серьезных человеческих проблем, все, что будет показывать торжество человеческой мысли, человечеством же самим будет использоваться для удовлетворения каких-то собственнических, низких, паршивых намерений. Или же для легкого достижения того, что своим трудом достичь можно, когда трудиться не хочется. Ах, как плохо я говорю, Клара! Какие пошлости я говорю! Какие уродливые фразы с языка соскакивают! Но что бы сказал на моем месте кто-нибудь другой?..
Клара, тебе смешно, да?
КЛАРА. А зря ты все-таки компьютер разбил. Все-таки вещь хорошая, можно на нем хотя бы в игры разные поиграть. Да и файлы с лабораторными работами жалко.
ВАДИМ. Файлы пустяки. Из головы-то ничего так просто стереть и уничтожить нельзя. Ни чужой волей, ни своей даже собственной.
КЛАРА. Вот и хорошо.
Появляется Альбина
Опять ты. Чего тебе надо? Тебя здесь не знает никто.
АЛЬБИНА. Я хочу извиниться.
КЛАРА. Уйди отсюда. Извиняются, когда наступают на ногу в трамвае. А когда плюют в душу, надо просить прощения. Мало ты сделала, чего хочешь еще?.
АЛЬБИНА. Я хочу попросить прощения. Вадим…
КЛАРА. Нет, это не лезет ни в какие ворота!.. Уймись, я кому сказала!
ВАДИМ. Оставь, Клара. Пусть говорит.
АЛЬБИНА. Вадим.
(Вадим молчит) Вадим… (Вадим молчит) Впрочем, не важно. Не отвечай ничего, просто послушай. Мне, правда, совестно, что оно все так вышло. Я не хотела. То есть хотела сначала, но потом… как я могла выкрутиться из этой истории, сообрази, пожалуйста? Я тебя понимаю, понимаю, что ты чувствуешь. Может не до конца, может и вовсе неправильно, но я уверена, что и ты меня поймешь. Мне тоже тяжело. Я раскаиваюсь, я хочу, чтобы ты это знал. Это ведь непросто, раскаиваться. Хотя бы потому, что тебя в этой истории любой пожалеет, а меня кто станет жалеть, я одна…
И еще я пришла сказать, что с этим… с этим Митей я больше видеться не хочу и только что сказала ему об этом. Он мне больше не парень и я знать теперь его буду.
Мы могли бы стать друзьями с тобой, а? Не отвечай сейчас, я лучше завтра приду, скажешь. Хорошо? (Вадим молчит) Прости еще раз. (уходит)
КЛАРА. Ты ее слышал?
ВАДИМ. Да.
КЛАРА. Она говорит, что придет завтра. Слышал?
ВАДИМ. Да.
КЛАРА. Ну и что дальше?
ВАДИМ. Не знаю. Наверное, попробую притвориться, что заболел.