Кто пришел
Юрик. Очевидно, сейчас это только к Оззи относится. А Элвис… Элвис уже не тот – он тихий и скромный…
Маруся (нравоучительно). Так сам виноват! Нефиг было сваливать из столицы в какую-то “тмутаракань”… Менять мировоззрение, друзей забывать, примерного семьянина из себя корчить.
Юрик (в гневе). Ах, какие мы, блин, осведомленные! А, может, мне просто надоело. Все надоело!.. Провинции нечем гордиться, кроме того, что она – провинция. Захотелось нормальной, спокойной жизни! (Приблизясь к Марусе.) У каждого есть своя постыдная тайна! И кто ты такая, чтобы судить меня? Что-то я раньше тебя не видел… Давно ли из Африки выписалась?..
Маруся (по-прежнему спокойно). Я, Элвис, в отличии от тебя, не знаю ни одного языка, кроме родного. (Проходит на кухню к умывальнику, в последний раз крепко затягивается и смывает “косяк”.) Поэтому – слушай дальше и не перебивай. (Некая пауза.) Бандиты, значится, встретили наших парней неприветливо: еще бы, ведь они бывшие спортсмены, мастера, понимаешь… штангисты, борцы, боксеры… А тут какие-то гитаристы, с длинными пальцами, но не веером, да еще и волосатики, а не “нолики”. Короче…
Юрик. Ша, Машуня, я – Дубровский. Короче! Давай-ка я сам… что было дальше. Так будет точнее – из первых уст… Это мы с Оззи были в засаде. Мы их поджидали, а не они нас! И тогда мы уже не были некими рок-паиньками, вместо гитар в руках у нас -“пестики”, притом самые настоящие: пристрелянные, многозарядные, да еще и с глушаками. И мы уже до чертиков обозлились на этот мир, на всех тех придурков, которым не нужны ни мы, ни наша музыка… Мы уже присели “на иглу”, но, слава богу, не так плотно, чтобы не спрыгнуть. (Пауза.) Для нас настали какие-то серые дни и мрачные будни. У меня тогда умер батя, от Оззика невеста ушла – к богатому “буратино”… И к музыке пропал интерес: стихи не сочинялись, песни не писались, барабанщик с клавишником свалили в другую команду, из репетиционной “точки” нас с Оззи, естественно, поперли… (Опять пауза.) Тогда мы решили заняться бизнесом. Продали всю свою музаппаратуру, но этого оказалось мало, чтоб купить хотя бы одну минипекарню. И я согласился загнать батин “жигуль”, Оззик был посредником… Но этот волчара Бита элементарненько кинул нас: халуи его распотрошили машину на запчасти, а все “бабки” – мимо… Месяц мы “прыгали на цырлах” вокруг его жирной задницы с просьбой отдать деньги или вернуть “тачку”. Вначале он нас просто посылал, затем нам набили нам морды и предупредили – уже “всерьезку”… Тут мы окончательно поняли, что “не стоит ждать милости от природы”, раздобыли “стволы”, проникли в логово и стали поджидать волчару… На удивление, он явился сам, без охраны.
Вновь возникает большой спецэкран. На нем, словно некая видеохроника, Оззи с Элвисом – в том же месте, в тех же позах и с теми же настороженно-спокойными лицами, когда сцена вращалась. На этот раз они молчат, так как отчетливо слышны приближающиеся шаги. И вскоре появляется Бита (Битаев) – мешковатый здоровяк, в малиновом пиджаке, с типичной золотой цепью на толстой шее.
Бита (в одной руке у него полосатая спортивная сумка – заметно пустая, в другой фонарик. Сам себе). Да уж, подходящее место. Черт ногу сломает… Не упасть бы. (Направляя свет на одну из стен.) Так, это здесь… кнопочка… совсем незаметная. (Нажимает на нее, и – вдруг приоткрывается потайная кирпичная кладка.) Вот и тайник… (Тут Элвис, резко выпрыгнув из укрытия, приставляет к голове Битаева свой пистолет. Тот в испуге роняет фонарик, затем пытается скрыться. В этот момент появляется Оззи и преграждает ему путь, но Бита приемчиком “укладывает” его и устремляется вон… Элвис стреляет, тот падает, раненный в спину на вылет.)
Оззи (подбегает к тайнику, извлекает его содержимое). Смотри-ка, да здесь… Ни “бабок”, ни золотишка… Лишь упаковки с “дурью”. (Пауза.) Элвис, да брось ты этого мудака, пусть подыхает! Блин, что ж делать с таким товаром?
Элвис (осматривая рану Биты, в растерянности). Не знаю. Делай, что хочешь, раз нет денег. Лично я с “наркотой” связываться не желаю.
Оззи. Но ведь башли-то нам нужны!.. Дай-ка мне его сумку… (Аккуратно укладывает туда пачки с наркотиками.)
Элвис (в это время задевает Битаева ногой, тот вскрикивает, а затем просто корчится и мычит от боли). У тебя болит живот? (Потешно.) Значит, кто-то в нем живет! Эй, Бита, харэ косить под мертвеца, а не-то скоро в натуре им станешь… Рана ведь не смертельна, так – царапина… кишки, вроде, на месте! Скажи-ка лучше, где деньги? (Пауза.) За машину, которую ты якобы “купил”. Надеюсь, не забыл еще, гамнюк! Или кокаинчик тебе окончательно мозги засыпал?
Бита (пытаясь кое-как сам себя перевязать, тоном некоего снисхождения). Хана, придурки… И дня не пройдет, как вас вычислят. Вы – трупы! Это не мой порошок, мне надо было его лишь передать.
Элвис. Кому?
Бита. Лучше бы вам этого не знать.
Элвис. Ну, раз мы трупы – то какая разница. (Вновь приставляя свой пистолет к его голове) Итак, кому же?..
Бита (после паузы.) Китайцам.
Оззи (подходит с полной сумкой марафета, Элвису). Я ж говорил, что он с чурками дела проворачивает… (Напряженно). Давай линять отсюда, пока не поздно.
Элвис. А с ним что?.. (Указывает на раненного Битаева.)
Оззи (слегка удивленно). А чего о нем думать, он же не думал, когда твои денежки прикарманил. Пусть подыхает: если не китайцы, то своя же мафия его и порешит. Факт!
Бита (в оживленном возбуждении). Эй вы, сосунки! Бросьте сумку и валите – и мы квиты, обещаю вам… вас никто пальцем не тронет. Вы не понимаете, во что ввязываетесь!
Элвис (в гневе хватает Биту за шиворот, приподымает, выкрикивая прямо в лицо). Да ты, дядя, совсем потерял ориентир! Сосунки, говоришь… пальцем не тронешь? (Пауза.) И где же это твоя бейсбольная бита? Мне рассказывали об одном таком крутом чемпионе: он, гигант, “молотком” своим дрючил всех – налево и направо… Я, конечно, ему “симпатизирую”. Вот только одно непонятно. Вроде, “качки” – спокойные ребята, бром на ночь пьют… И что у всех у них члены очень большие – такие, как килограммовый батон салями. Я даже слышал, что у него – у спортсмена этого, у главного тренера – отсасывали всяческие суки по всякому, но… чтоб член у кого-то во рту остался… Дядя тренер, ну как же так! Как какой-то телке, пусть даже самой крупногрудой и толстозадой, такой “накаченный” член мог застрять во рту, да так, что она его откусила? Целиком откусила, блин!.. Ведь она… она могла его просто пососать, но зачем же кусаться? “Щелкни кобылу в нос, она и махнет хвостом”, – так что ли? А, Бита?.. (Битаев, огненно-красный от ярости, пробует вырваться, но, видно, у него осталось не так много сил, да и у Элвиса весьма крепкая хватка.) Единственное, что мне приходит в голову – так это то, что тот крутой спортсменишка, который всем якобы драл задницы, на самом-то деле с маленьким членом, от которого у него никакого толку и не было. “На каждого Чехова – своя Книппер!” Я прав, засранец?.. (Бита, изловчившись, плюет Элвису в лицо, на что тот довольно “нестандартно” реагирует: как-то моментально-беспощадно, с остервенением даже, несколько раз давит на курок… Из-за глушителя выстрелы почти не слышны, да и Битаев умирает сразу же, без лишнего шума.)
Оззи (не без сочувственного удивления). Ну ты, брат, даешь! Все мозги из него повышибал – смотри сам… Во, пакость какая: прям ручьями растеклись.
Элвис (как будто в забытьи, нерешительно). Я… не хотел. Так вышло… (Машинально вытирает со своего лица и слюну, и кровь.) Вли-ип… (Пытается отшутиться.) по самые помидоры.
Оззи. Спокойно, братишка. Никто об этом не узнает.
Элвис (довольно серьезным тоном). Все, Петя. Больше не будет ничего!.. Ни-че-го, понял?
Оззи. Понял-понял. Уходим…
Спецэкран гаснет. Внимание вновь переключается на сцену, где все те же – Юрик и Маруся.
Маруся. Ах, сия печальная история, наконец-то, закончилась. Отправлю-ка я ее в газету “Совершенно секретно” – после того, как… (Приставляет невесть откуда взявшийся дамский пистолет к его виску.) Остались лишь мы с тобой. Что думаешь?..
Юрик (неприятливо). Моя жена мне яйца оторвет, если узнает, что я был наедине с какой-то черномазой шлюшкой в резиновой юбочке! (Более спокойно и даже слегка манерничая.) Признайся, у тебя сейчас менструация? Ты похожа на тех женщин, которые “взрываются”…
Маруся. Элвис, землячок, поскольку ты женат, то должен знать: женщины не любят подобных вопросов. (Разгневанно и довольно профессионально бьет ручкой пистолета ему по печени.) Но… поскольку ты – типичный самец, все же задаешь его! (Юрий дико корчится на полу. А Маруся, раз за разом демонстративно переступая через него, заунывно продолжает “читать” свою лекцию.) Тебе б, дурик, сейчас головку оторвать, чем оказать услугу твоей жене… Будто все перемены настроения у женщины могут быть списаны на то, что у нее месячные… как будто это вообще что-то объясняет. Да, у нас, амазонок, бывают иногда перемены настроения – это факт. И к твоему сведению: я – стопроцентная стерва!.. Всегда и везде, есть у меня месячные или нет. (Пауза.) Ну-у, так я ответила на твой вопросец?
Юрик. Скорее да, чем нет. “Мебель тоже доска бывает…” Блин, как больно!
Маруся (самодовольно улыбаясь). Вот видишь, дурашка ты этакий. Женщины не глупее мужчин. Даже в шахматы играть умеют… Просто мы играем в другие шахматы. (Наступает ногой ему на пах, давит.) А теперь ответь-ка на мой главный вопрос, пока не потерял еще одну конечность!
Юрик (сквозь скрежет зубов). То… товара… нет.
Маруся (в удивлении). Нет?.. А где же он? Оззи сказал, что у тебя… и я должна его забрать.