Кто пришел
Юрик. Я его сплавил… в путешествие… по канализации. Если ты также хорошо умеешь плавать, как бить, то догонишь. (С трудом освобождаясь от ее ноги.) Позволь мне кое-что объяснить: здесь не пересыльный пункт, а я – не торговец наркотиками. Прошло больше года, как в последний раз попробовал эту дрянь… Сейчас я самый обыкновенный человек, и мы с женой еле сводим концы с концами.
Маруся (в некой ярости). Опять ты, белозубый, про свой “конец”… Что, еще одна душещипательная история? Воистину: мужчина долго находится под впечатлением, которое он произвел на женщину… Нет, Элвис, на меня ты никакого впечатления не произвел. Ты – типичный мудак!.. Так что, давай уж я тебе кое-что расскажу. Заодно и покажу! (Одной рукой наводит на него пистолет, другой расстегивает ширинку на его брюках.) Мужики все свои желания хранят там… и это абсолютно не связано с их мозгами.
Юрик. “Поэт так не умеет сочинять, как женщина умеет дать понять!” (Всячески сопротивляясь). Настанет время, когда ты не справишься с ситуацией… Тебя или разорвут на части, или всадят пулю – притом в задницу… через голову.
Маруся (с грустной ухмылкой). Да, но только не сегодня, и – неизвестно когда… (Весьма цинично.) Женщины никогда не бывают так сильны, как когда они вооружаются слабостью. Ну, так вот, прежде чем я тебя все-таки убью, давай-ка трахнемся, парниша! А что?.. По полной программке!.. Доставлю удовольствие напоследок – тебе и даже твоей милой женушке. (Берет уже знакомый портрет и ставит рядом. Мимоходом врубает соответствующую музычку и, будто играючи, медленно начинает снимать с себя одежду…) “Если хочешь быть у жены первым – вставай раньше!” Ах, как мы сейчас порезвимся…
В этот момент пронзительно громко звучит выстрел. Маруся замертво падает – прямо на Юрия. Ее шея продырявлена, оттуда течет кровь… много крови. А из-за приоткрытой двери с дымящимся еще обрезом, до глупого хладнокровно улыбаясь, появляется этакий амбал – с рожей отпетого уголовника – Говорун. Последние минуты он просто-напросто выжидал, наблюдая за происходящим…
Говорун. У меня с этой стервой свои счеты! Так что… (Ногой отбрасывает в сторону ее пистолет и разглядывает “окровавленного” Юрика – чужая кровь попала тому на лицо и рубаху.) О, да тебе, паря, ополоснуться б… (На кухне набирает из чайника в рот воды, и брызгает на ополоумевшего хозяина.) Моя фамилия Говорун. (Зачем-то еще раз ударно и по-слогам повторяет.) Го-во-рун! Не “врун”, а Гово-рун. (Почти без пауз.) Это никакая не кличка, а самая что ни на есть фамилия… И ничего, понимаешь, смешного. (Юрик и не думал смеятся – у него все еще ходуном ходит голова, ни руки, ни ноги не слушаются.) Самая обычная, понимаешь. фамилия. Родная! И мне… она нравится. Тем более, что я ее оправдываю. Ей богу, паря! Люблю, понимаешь, го-во-рить. Болтаю без остановки… Помнишь, у Владимира Семеныча Высоцкого: “…И только птица-говорун без устали поет”. Так это про меня, в натуре! (Постоянно хихикая, явно доволен собой, располагается в кресле – нога на ногу. Однако обрез, на всякий случай, держит наготове…) Ну что, пришел в себя?.. И кто ж ты, паря, таков на самом деле? Физия мне твоя, вроде, не того… Я тут давече у одного немца-философа, Георга Лих-тен-берга, вычитал: “Некоторые могут так разукрасить вогнутость, что подумается, будто это выпуклость”. Так что, колись! (Почти срузу же продолжает тараторить дальше, не давая Юрию даже как следует сообразить.) Ну-у, вобщем это и не важно, кто ты. Я и так кое-что слышал. Дверцу, понимаешь, приоткрыл… А вы, олухи, меня не того… не видели. Даже не заметили, что дверь-то… (В ухмылке.) Я эту суку, Марусю, долго пас… везде и всюду. Жалко, конечно, такой лакомый попец опустошать… но “чтобы бюст стал пышным, сунь его в улей!” Афоризм Вовки Вишневского… кумира моего… Так что, ничего не поделаешь – конкуренция! Бизнес! Время – деньги! Как там у Лао Цзы: “Стремясь к малому – достигнешь великого, стремясь к великому – впадешь в заблуждение”. А эта “шоколадка” могла, понимаешь ли, с тобой целые сутки пилиться… да она б тебя измозолила всего – уж я ее знаю! Профессионалка, бля! Жаль… таких раз, два и обчелся. Может, мне и не стоило ее того – убивать… Оглушить только… можно было. Но!.. Я, понимаешь, слишком долго ее выслеживал. И вот, когда настал “серьезный момент”, когда она тебя чуть не “опустила”… я уж не мог сдержаться. И очень, паря, надеюсь, что ты не станешь возражать… (Вдруг вскакивает с кресла и начинает рыться в столах, шкафах, чуланах и тумбочках, смотрит под диваном и на антресолях, заглядывает даже в холодильник… Но – ничего нужного для себя не находит.) Это я так. Я тебе, Элвис, верю! Ты ведь, значится, все смыл в унитаз… в клозете. И – “никаких наркотиков!” (Кое-как имитирует Юрика и вновь хихикает.) Но ведь мне, старичок, по правде сказать, скучно вот так сейчас… Нужно что-то делать с тобой, пока не объявился настоящий должник – Петруха, он же Оззи, он же сученыш! Порешил Биту – босса моего, стибрил, понимаешь ли, всю коку, а “зелени” взамен – ноль! Падла этакая!.. (Подвигает облюбованное уже кресло поближе ко “все еще отдыхающему” хозяину, усаживается. Улыбнувшись, достает из своего здоровенного спецчемодана механическую дрель, а потом электрическую пилу, проверяет их, подключая к сети – все работает…) Поэтому, пока его нет, я тебя слегка… искалечу. Не возражаешь?.. (Глупая пауза.) Ну что, готов? Хотя, нет… я тут вдруг вспомнилось кредо Карабаса Барабаса: “Все вы у меня будете счастливы, хотите этого или нет!” – поэтому ампутацию головы я тебе делать не буду… и сверлить дырки в твоем облезлом животе… тоже не буду. (С мягкой улыбочкой извлекает оттуда же газосварочный миниагрегат. Демонстративно врубает его…) Читал Андрюху Платонова: “Страна темна, но человек в ней светится”. Так что: я тебя лучше поджарю, паря, и… съем без горчицы! Что-то изголодался, пока за этой сучаркой гонялся… “Идеи всегда изменяют свой вкус, когда воплощаются в пищу”, – так Сашка Дольский пел. Бард! Знаешь такого?.. По глазам вижу, что знаешь. (Не менее глупая пауза.) Итак, начну-ка с пяток, а затем выше – опыт, вроде, имеется… Для меня важно завести человечка, раскачать его самые чувствительные пружинки. И здесь главное, как считал мой покойный босс, чтобы глаза не были больше, чем рот! (Тут вдруг китайский “чаевед” приходит в себя, начинает ерзать, даже раскачиваться – в плаще на вешалке – мычать и всхлипывать… В конце концов, с него спадают и шапка, и шарф. К нему подскакивает удивленноглазый Говорун. Сюн Ли последовательно укает какие-то китайские “ругательства”, но освободиться от плаща по-прежнему не может… “Оживший” Юрий, пользуясь ситуацией, подползает к маруськиному пистолету и несколько раз стреляет в Говоруна. Тот падает, словно мешок с мукой.)
Юрик (наблизившись кновоиспеченному мертвецу, в гневе). И вот этот кусок дерьма собирался мной пообедать! (Обращает внимание на “повешенного” Сюн Ли, бьет его по голове рукояткой пистолета. Китаец – в глубокой коме.) А этот желторожий “мурзилка” хотел меня чаем запить… (Кое-как запихивает Говоруна в зимний тулуп, и с большим трудом подвешивает облаченное тело рядом с пустившим слюни Сюн Ли.) Ну, кто следующий? Ах да, чернушечка!.. (Облачает Марусю в пальто жены и туда же – на крючок, на вешалку, которая от обилия тел поскрипывает, но – все ж стоит.) Итак, прочели очную ставку. Результат: труп не узнал своего убийцу. (Теперь Юрик устремляется на кухню, где “машинально прячет” в морозильнике маруськин пистолет и говоруновский обрез. Затем находит половую тряпку, мочит ее и мылит, стирает и смывает ею человеческую кровь: на кухне и в коридоре, повсюду… Более-менее это у него получается: и полы, и мебель, и одежда – следы крови на них уже не так заметны.)
Настойчиво звонит телефон. Юрик вынужденно отрывается от работы и берет трубку. (На спецэкране “проявляется” Петр, грязный и потный – он в искаверканной телефонной будке у какой-то отдаленной автотрассы).
Петя (кричит, но голос скорее напоминает хриплый стон). Это я!..
Юрик (в сарказме). А это – я! Ах, как я рад твоему звонку, братишка! Тут давече кореша твои заходили… без приглашения – так я их чаем с вареньем из красной смородины угостил… Слушай, отличные такие ребята – воспитанные, вежливые, мать их! Мы здорово поладили, поболтали о том, о сем… И я, ты уж прости, собственноручно шлепнул кое-кого, пришил, как в старые-добрые времена. Хотя, если б не я это сделал, то они б меня точно отымели! Во все чакры и полюса!.. Я уж не говорю о том, что они сделали с моим домом – прям ужастик какой-то!
Петя (с поникшей головой, еле держится на ногах). Мне… мне некогда эту муть с тобой обсуждать.
Юрик. Му-уть? Ах, ну да!.. Только: если срешь, дружок, в реке, уноси гамно в руке!
Петя. Я ранен… Меня вычислили… Преследуют! Гонятся за мной… Врядли я уже успею спастись. Так что – можешь и меня списать! Но у тебя еще есть время. Хватай жену, манатки… Срочно!.. Они непременно до тебя доберутся… Менты уже в курсе. Я не знаю откуда… Не от меня. Вероятно, китайцы их навели. Твари продажные! Так что – сваливай… Как можно дальше… И – самое главное!..
Юрик (после паузы). Да, говори. Что?..
Петя. Самое главное – вспоминай меня, брат. (Трагически.) Хоть иногда, пожалуйста. (Вновь пауза.) Я ведь люблю тебя, Элвис! Я всегда уважал тебя. Извини, если… Ты сам… первый нарушил слово. Пропал куда-то, оставил меня. Если б ты только знал, как мне тебя не хватало. Если б ты был рядом, может, ничего и не случилось… (Из последних сил.) Не об этом же мы мечтали с тобой, не этого хотели… А так – все пошло прахом. Я и сам теперь – прах… (Трубка валится из его рук, да и сам он падает. Дверца телефонной будки не удерживает его… Постепенно исчезает и само изображение на экране.)