Радость моя, Аргентина
ЛАРИСА. …Отцу завтра деньги пересылаю переводом – и пускай приезжает забирает под конвоем тебя. И везет обратно тебя, в Совгавань, хватит, полетала по свету как стрекоза… Писала мне Чурисова, рыбзавод у них там по новой открыли, раздельщицы нужны, и зарплата вовремя… Поедешь. Железнодорожный график у них, халаты выдают, спецодежду…
САНЯ. Щас.
ЛАРИСА. Поедешь. А до тех пор под моим присмотром побудешь. Из дому чтобы ни на шаг, знаю я тебя… Посидишь взаперти три денечка, ничего с тобой страшного не случится… И поедешь. (ВАДИМУ.) Сахар – то не просыпай на стол, и так уж все замызгали… Где мы пирожное на вокзале – то покупали, где оно? Специально ведь к ужину хотела… Клади в блюдце нормально, что как в тюрьме?
ВАДИМ. Сань, подкинь чайничек, мне не дотянуться… Саня! Ау, мы здесь!
САНЯ. А?
ВАДИМ. Чайничек, говорю, подкинь, мне не дотянуться… Вы подарок – то мне хоть какой нибудь привезли, путешественницы? Хоть зажигалку какую – нибудь сраную? Или подарки только хорошим мальчикам полагаются? Пионерам и отличникам? Сань, ну что там с чайником?
ЛАРИСА. Подарки еще ему. Жена еле жива осталась после приключений всяческих, а ему подарки… Ты вот если еще когда – нибудь устроишь мне тут бордель, пока я…
САНЯ дико кричит. Она пыталась передать чайник и опрокинула его себе на колени.
ЛАРИСА. Саня!!!
Распахнула сестре халат, смахивает кипяток. САНЯ стонет.
ЮРИЙ (прижал бинт к Саниным бедрам.) .Нда… Отложился, похоже, наш рыбзавод. Повезло рыбам.
******************************************
2
В той же комнате на супружеской кровати возятся САНЯ и ВАДИМ. Им этот процесс, похоже очень нравится несмотря на то, ноги у САНИ забинтованы, и, по идее, человек с такими ожогами должен бездвижно лежать и думать о вечном. Но что – то тут в законах природы нарушилась, и САНЯ вовсе даже не напоминает бездыханное тело. Совсем не напоминает…
ВАДИМ. Стервь… Стервь дикая!!! Мустанга степная неприрученная… Стервь…
САНЯ. Повязку! Больно же… Повязку, говорю, осторожней!!! Больно, дурак… Больно, офигел, что ли?!!! Ну…
ВАДИМ. Я твоя собака. Твой, блядь, ебаный доберман… Я тебя съем нахуй всю, сожру заживо чтоб никому после меня не досталась… Съем и все – по волчьи, вместе с костями… И сам потом себя загрызу.
САНЯ. Не – пи – зди…
ВАДИМ. И сяду потом над твоей могилой и буду рычать… РРР! РРРРРР!!!! Идите все на – ху – у – у- уй… Эта чья тут задница? Твоя, что, ли? Хаммм! Хамммм!!! Откушу сейчас кусок! Где болит у мое девочки? Где у нее болит? (целует САНЕ ноги.) Девочка моя маленькая, школьница… Ебут тебя все подряд, все кому не лень…
Плачет. Я тебя никому в обиду не дам… Всем глотки поперегрызаю… И сам умру…
САНЯ. Слушай, ты пьяный – это что –то с чем – то… Просто охуительно непредсказуемый… Я так влюблюсь еще в тебя чего доброго… Ты сколько уже пропил за эту неделю?
ВАДИМ. Я перестал уже считать. Да пофигу… Там, в колонке, много еще осталось. Полгода копил, каждую копейку считал…
САНЯ. С работы опять твоей звонили. Говорят, ты на больничном или что. Я сказала, что да. Что теперь, покупать, что ли, будешь больничный – то, или как?
ВАДИМ. Не знаю… не знаю… (встал на четвереньки, воет.) Идите все на – ху – у – уй!!! Идите на – ху – у – у- у-у –уй!!!!
САНЯ. Я тебе реальный план предлагаю, а ты выделываешься. Тебя ж никто не знает там, как ты не поймешь… А я тебе детальную наколку дам, сойдешь с поезда – и прямо по адресу, все тихо будет, без мокрухи, без шухера… Я полгода за ним жила, как типа воровская подруга его считалась, меня даже урки уважали… Просто пойдешь по адресу, спустишься в погреб, все возьмешь – и вечерним поездом обратно. Раньше понедельника он все равно не хватится – они по субботам с братвой в сауне с прошмандовками оттягиваются… И сразу потом на Москву повинтим, паспорта купим, билеты… А там уж – ты сам говорил, джунгли, тайга… Колумбия рядом… Затусимся как белые человеки…
ВАДИМ. Идите все на ху – у – уй!!! Идите на ху – у – уй… Не трожь!!! своими ручищами грязными мечту. Я ее на морозе выстрадал, вынянчил, выпестовал, когда вагоны разгружал. Еще я на воровские деньги мечту жизни осуществлять стану… А Марадону я встречу там – как я ему в глаза посмотрю? Чего я ему скажу? Да и захомутают нас, по всем аэропортам наводку дадут – и выцепят. (орет.) Верещагин! Уходи нахуй с баркаса!!! Уходи!!! Стреляй, Глеб Егорыч, стреляй, ведь уйдут проклятые!!! Идите все наху – у – уй!!! (САНЕ.) Ты это… товой! Не безобразничай, в угол поставлю… (Лзет к Сане, поет.) Усталость забыта, колышется чад!!! И снова копыта….
САНЯ. Ну и сиди тогда водку глуши… А я сниматься отсюда буду скоро, оклеймаюсь слегка… Жди, когда дед Мороз тебе все на блюдечке принесет.
ВАДИМ. У меня с дедом Морозом с детства хуевые отношения. Я ему начал предъявы кидать когда еще три года мне отроду было. Подарит он мне, бывалоча, подарок на Новый Год – книжку какую – нибудь раскраску или машинку пожарную – и радуется такой веселый, благодарности ждет… И никогда он, старый пентюх, не угадывал чего бы мне больше всего хотелось. Я, например, весь год о наборе фломиков мечтаю, а он мне – конструктор, я по велосипеду весь год угораю, а он мне – ранец для школы новый. Туповатый такой дедушка Мороз мне по карме достался. Потом – то уж я читать – писать выучился, стал ему записки под елочкой оставлять – так мол и так, дедушка Мороз, подгони – ка ты мне к Новому году это и это. Добрый я был ребенок, облегчить хотел дедушке старенькому задачу.
САНЯ. Помогло?
ВАДИМ. Еще хуже стало. Деды Морозы же тоже люди, со своими тараканами в голове. Они думают, что лучше тебя знают, что тебе по жизни необходимо. Работа ихняя такая… Я потом вообще перестал этих Новых Годов ждать, нервы расходовать. Если уж твой дед Мороз – по жизни гуманист, никогда он тебе на новый год базуку не подгонит… Чего – нибудь другое, может быть, подгонит, а базуку не подгонит. Не подгонит он ее. Нет…
САНЯ. Вставай давай, одевайся. Ларка сейчас с работы скоро придет. Вставай говорю, падай с постели.
ВАДИМ. Пофиг. Пускай смотрит. Ты моя женщина теперь. Моя воровская подруга. Раз пошли на дело, два пошли на дело… За измену сразу пику в печень поймаешь. Мы теперь с тобой как Бонни и Клайд – кровью и сексом повязаны наглухо… Будем жить недолго, но весело, а потом снайпера нам бошки отхуячат.
САНЯ. Ну все, Вадька, хватит… Хватит, сказала! Че за дуру – то меня держать… Короче, ты сколько еще квасить собираешься?
ВАДИМ. Я как будто планирую… Пока любовь не кончится…
САНЯ. Мне тогда валить отсюда надо. Под Барнаулом парнишка один все замуж меня звал, жила еще там когда. Хороший такой, простой… Если не женился еще… А если даже и женился – танки грязи не боятся… Че я тогда лоханулась… Сам мальчонка в руки шел…
ВАДИМ. А чем Барнаул круче Совгавани? Там рыбзавод, а там – птицеферма какая – нибудь… Не Рио, одним словом… Ты ж в комбикормах не спец, как я понимаю… Суперфосфат от гумуса вряд ли навскидку отличишь…
САНЯ. Дур – р – рак… У меня дела третью неделю не приходят…
ВАДИМ (присвистнул.) Карабин… Кустанай… И… кто… Кто, ну… это самое… которое…
САНЯ. А я знаю? А хоть бы и знала, в Ульяновске меня на ремни порежут, только с поезда успею сойти… Блядь, это из – за той дуры все, год назад. Прется навстречу с пустыми ведрами, в самое полнолуние… Коза драная. Сбила масть к чертовой матери, и пошло потом все наперекосяк… Сначала Артура закрыли, потом Сема под замес попал, потом… А теперь вот еще радость приперла…
ВАДИМ. Слушай, Санька… Ты не думай только, что пьяный базар… Ты… Нафига тебе на лыжню вставать под самую осень? Хочешь, оставайся пока у нас, тут? А? А? Родишь спокойно, потом придумаем что – нибудь… Карабин… Кустанай… У нас ведь с Ларкой детей не будет, ты ж знаешь, что у нее… Знаешь ведь? Вот… Оставайся… Я нормально сейчас на заводе зашибаю, хватит на первое время… У нас тут климат хороший, здоровый… Континентальный, как бы… Карабин… Кустанай… Как бы нормальный для здоровья климат…
САНЯ. Чего? Какой, в пизду, климат? Че фигню – то городишь, совсем бухущий, что ли? Ладно, отстань, все, надоел…
ВАДИМ. Я эти могу еще взять… подработки… Че ты, нормально было бы все… Куда ты с пузом опять поедешь по стране колесить? Ебнут обоих вас где – нибудь по дороге чуреки какие – нибудь недорезанные… Че говорю – то, по башке бы за такие слова… Тьфу, тбфу, по деревяшке постучал еще раз… Оставайся… Я тебя, вроде как… ну, неважно, в общем… Ты мне, навроде того что… Оставайся, а? Я это.. к тебе, в общем… Как бы выразить… Оставайся!
САНЯ. А Аргентина – то что ж твоя? Сам говорил, на морозе выстрадал… С Марадоной встречаться хотел… Океан там, валенки белые… Че, реально откажешься?
ВАДИМ. Ха, Аргентина… Да, Аргентина тогда побоку получается… Это правда. Аргентина тогда мимо денег…
САНЯ. Ну и рот закрой тогда. Водка осталась еще?
ВАДИМ. Я тебе это… Вызов потом оттуда пришлю. Вам обоим… А ты сына моим именем назовешь. Че, красивое имя… И приедете ко мне потом… Назовешь?
САНЯ. Марадоной я его назову. Все, отстань, достал хуйню выдумывать… Че водяру паленую какую – то опять взял, денег жалеешь? Жадюга, фраер выебистый… Заебали вы меня все, сволочи, отстаньте, отстаньте, отстаньте… (всхлипнула.) Отстаньте, отвалите от меня все, не трожьте, не трожьте, останьте…
ВАДИМ. Да… Не вытанцовывается у нас пока горячее чувство… Что ж… Не как по маслу… (встал, закурил, чертит горелой спичкой на обоях силуэт Латинской Америки.) А в Буэносе – то вечер сейчас… Огни горят в порту, фонарики всякие… Латинские бляди прикиды подоставали самые клеевые, на пляс де сант Моник затусовались… Зашибенно им сейчас, тусятся себе стоят, «Машку» покуривают… И в рот им ебать, что где – то зима, снега по самые яйца, народ в ушанках кроличьих рассекает… Нигеры им самбу на четыре четверти заворачивают, зубы у нигеров блестят… Ах, капитан, мой капитан, не пойду ль я, девица, на высоку гору…