Мой век
… Восемь! Уже! Это невозможно! (Кричит.) Марель! Марель! Бедная старуха, совсем глухая! Нина! (Громко стучит палкой в дверь, ведущую в кухню или в коридор, или в другие комнаты.)… Пожар! (Нина в испуге выскакивает с граммофоном в руках.)
НИНА: Господи, что ещё случилось?
МАЛУ: Ты слышишь, что в дверь барабанят? Это наверняка первые гости.
НИНА: Как? Уже?! А почему ты кричала «Пожар»?
МАЛУ: Это старый трюк, чтобы привлечь внимание. Ладно, иди, открывай. Я убегаю. Я не могу показаться в таком виде. (К Марель, которая выходит из кухни.) Постарайся быть достойной своего происхождения. Попроси их подождать. (Авторитарно.) Любезно!
(ЛИХО МАНИПУЛИРУЯ СВОИМ КРЕСЛОМ, ОНА БЫСТРО УДАЛЯЕТСЯ ИЗ КОМНАТЫ. НИНА НАПРАВЛЯЕТСЯ В ПРИХОЖУЮ.)
НИНА: Это ты устроила такой переполох?! У тебя что, нет ключей?
ФОСТИН: Нет, и звонок не работает.
НИНА: Этого только не хватало! Заходи… Я тебя заждалась. Мы ещё не закончили, и Малу не в себе! (Нина возвращается в сопровождении Фостин. Это двадцатилетняя девушка, стройная, утончённая. На ней джинсы, кроссовки, рубашка и приталенный пиджак. Она бесспорно современна. Слегка андрогинна, что придаёт ей особый шарм. Она дьявольски красива.)
ФОСТИН: А… ты сделала так? Неплохо, но немного не хватает мебели. Стефани не могла…
НИНА: О, нет! Ты ещё….Когда я закончу, всё будет очень хорошо; впрочем, ты мне немного поможешь. Нужно убрать эти коробки, а те, которые покрепче, оставить и замаскировать в таком духе. (Показывает на обтянутую коробку. Фостин морщится.) Нам это понадобится. Это будет служить подставкой.
ФОСТИН: Вот как! Что об этом думает наш «ВЕК»?
НИНА: (Пытаясь передвинуть большую коробку.) Прошу тебя, не зови её так, это смешно! Держи, помоги мне!
ФОСТИН: Почему? Мне кажется, что это лучше, чем Малу. «Век». Это красиво. Она задует свои сто свечей, её зовут «Век»! (Они с трудом передвигают коробку.)
НИНА: Она не «ВЕК», она просто столетняя женщина, одна из тех, кто пересёк границы этого века, одна галлограмма века,.. и, к тому же, «Век» – мужского рода, а к ней это уж никак не подходит.
ФОСТИН: Почему? В таком возрасте пол не имеет значения: он, или она – неважно. Она – гермафродит!
НИНА: Ты хочешь сказать, бесполая, гермафродит – это совсем другое. Собака Стефани – гермафродит.
ФОСТИН: Да что ты? С каких пор?
НИНА: С тех пор, как она это обнаружила. Помоги мне с коробкой…. С этой! Мы задрапируем её сверху, и будет чудесная тумба… Она догадывалась, что у неё аномалия, – она не хотела случаться с кобелём-чемпионом.
ФОСТИН: О ком ты?
НИНА: О собаке Стефани, конечно… Нет, иди-ка лучше сюда… Ты знаешь, она взяла эту собаку, чтобы случить её с чемпионом и продавать щенят, но из этого ничего не получилось. Тогда ветеринар посоветовал ей проверить, всё ли там в порядке. По-моему, он это сказал, чтобы избавиться от неё, он не думал, что она последует совету, но надо знать Стефани!.. Подвинь немного ещё… Она натянула резиновую перчатку, и… недолго думая, обследовала вагиналии своей собачки, и что она почувствовала на кончике пальца? Небольшой странный хрящик, выпирающий из края матки и…
ФОСТИН: Ладно, хватит о матке Стефани,… пардон, её собаки. Не будем же мы обсуждать это на протяжении часа!
НИНА: Но это же ты спрашивала…
ФОСТИН: Вовсе нет, мы говорили о «Веке»! Мне наплевать на собаку Стефани! Смотри-ка, что мне дала напрокат моя подружка. (Достаёт из своей сумки видеокамеру.) Я смогу теперь увековечить наш «Век» с её свечами! Я думаю, она будет в восторге! Нет?
НИНА: Ты ведь знаешь, Малу трудно удивить. Я думаю, что с годами орган восторга усыхает.
ФОСТИН: Только не у Малу! Мне иногда кажется, что она моложе, чем Марель и ты.
НИНА: Ну что ж, спасибо! Ты можешь закончить с коробками? Мне надо позвонить.
(Фостин награждает мать двусмысленной улыбкой, понимающе. Нина набирает номер, в то время, как Фостин уносит коробку в соседнюю комнату.)
НИНА: (Довольно тихо.) Алло? Алло… Фабрис? (Вздыхает, ждёт.) Ты опять поставил эту ловушку – автоответчик!.. Я это ненавижу!… Тебя нет?… Да, как всегда… Фа-брис!.. Надеюсь, ты не забыл, что мы договорились встретиться сегодня вечером после столетия Малу? (Фостин ходит туда – сюда, пытаясь услышать, о чём разговор.) …Это продлится недолго. Оставь мне сообщение на своём автоответчике. (Ещё тише.) Я тебя крепко целую,.. крепко. Я люблю тебя. (Вешает трубку.)
ФОСТИН: Ну что, звонила своему жиголо?
НИНА: Я не настолько стара и не настолько богата, чтобы иметь жиголо!
ФОСТИН: На сколько он младше тебя, лет на пятнадцать-двадцать, да? Нет?
НИНА: Тебе-то что? Я же не собираюсь устраивать с ним семейную жизнь. Я живу настоящим, и при этом прекрасно себя чувствую.
ФОСТИН: Если тебе так хорошо, зачем ты себе делаешь силиконовые уколы, эти маски, диеты, и всю эту белиберду, которую ты вычитываешь из журналов. Он любит только твою оболочку, красавчик Фабрис!
НИНА: Ты завидуешь?
ФОСТИН: (Смеясь.) Кому? Тебе? Фабрису?
НИНА: Почему бы нет?
ФОСТИН: Твой Казанова не в моём вкусе. Слишком слащавый… Готовый к употреблению.
НИНА: У тебя хорошо подвешен язык, и, что удивительно, ни тени вульгарности! Ценю!.. Правда, я думала, что ты уже давно пережила свой «Эдипов комплекс».
ФОСТИН: А если бы я тебе сообщила, что ты станешь бабушкой, какой бы комплекс у тебя стал развиваться?
НИНА: (Поворачивается и рассматривает её слегка обеспокоено.) Ты беременна? От Жюльена?
ФОСТИН: Может быть… а может, от Жерома…
НИНА: Как это «может быть»?
(МАРЕЛЬ ТОРОПЛИВО ВХОДИТ С СЕРЕБРЯННЫМИ ПОДНОСАМИ, НА КОТОРЫХ СТОЯТ АПЕРИТИВЫ.)
МАРЕЛЬ: Я уже не знаю, за что хвататься, в общем, я почти закончила. (К Фостин.) А, вот и ты, наконец-то! Стой! Найди-ка мне место, куда это всё поставить. На кухне уже не повернуться.
ФОСТИН: Привет, Марель!
МАРЕЛЬ: Не называй меня так!
ФОСТИН: Извини, бабуля… Вечно занята?…Похоже, что ты нам готовишь сногсшибательную жрачку!
МАРЕЛЬ: Я не знаю, будет ли, как ты говоришь «жрачка» сногсшибательной, но я очень старалась, чтобы этот праздник был приятным. Надеюсь, что вы тоже будете на высоте в такой исключительный день. Где Малу?
НИНА: В своей комнате, готовится. Она боялась, что это гости пришли раньше времени.
МАРЕЛЬ: Боже мой, который час?
ФОСТИН: (Кинув взор на бристоли перед бокалами.) Это кто - Саша? Жорж, Кристобаль?..
МАРЕЛЬ: (Оставив свои подносы, подходит к столу.) Откуда это?
НИНА: Малу велела мне расставить. Ты их знаешь?
МАРЕЛЬ: Откуда мне знать? Здесь только имена!
НИНА: Разыгрывает тайны Мадридского Двора, но по-моему, она на самом деле «поехала». Она уже не в своём уме!.. В каком-то смысле, оно, может, и к лучшему.
ФОСТИН: Ты думаешь? Я уверена, что она прекрасно всё сечёт, она ещё далека от маразма. К тому же, мне не терпится познакомиться с дружками «Века». Чувствую, с ними не соскучишься!
НИНА: А тебе было бы лучше сегодня съехать на «бемоль». Ты понимаешь, что я хочу сказать?
МАРЕЛЬ: Лично я ничего не понимаю из того, что вы говорите. Какой-то закодированный язык. (Увидев в комнате граммофон.) Зачем ты откопала это старьё? (Прежде чем Марель получила ответ, дверь ведущая в коридор, открылась, и на пороге предстаёт преображённая Малу.)
МАЛУ: Кто говорит о старье?
(Все три женщины заворожено смотрят на Малу, которая стоит против света, опираясь на палку. Прямая, в шляпе с вуалью, одетая в великолепное платье из чёрного шёлка двадцатых годов, перчатки кружевные, кольца, браслеты, броши, бархатная накидка. Весь этот ансамбль не остаётся незамеченным, но тем не менее, он очень элегантен.)
МАЛУ: Не стойте, как бараны! Марель, пойди за моим креслом… Где мои гости?!
НИНА: Ещё не явились, это была ложная тревога.
ФОСТИН: (Присвистнув.) Ты супер, Малу!!! Но как же ты стоишь без коляски?!
МАЛУ: Как все!.. Ну… С чуть большим желанием. (Слегка покачнулась.) Надеюсь, вы меня не оставите так стоять до 107-и лет! Моё кресло!! Господи, где же моё кресло?!
(МАРЕЛЬ БРОСАЕТСЯ К МАЛУ С КРЕСЛОМ-КАТАЛКОЙ. МАЛУ ТЯЖЕЛОВАТО В НЕГО ОПУСКАЕТСЯ, НО СНОВА НЕМЕДЛЕННО ПРИНИМАЕТ ДОСТОЙНУЮ БЛАГОРОДНУЮ ПОЗУ.)
МАЛУ: Ладно, ладно, хватит!!! На что вы так уставились? На мои украшения? Не стройте иллюзий, они фальшивые!! (Нине.) Давай, ты бы пошла лучше одеваться. (Она хлопает её палкой по ногам, когда та проходит мимо.) У тебя помятый вид! Где шампанское? Марель, сбегай за шампанским!
МАРЕЛЬ: Но ещё слишком рано! Гостей пока нет…
МАЛУ: У меня жажда!! (Марель выходит что-то бормоча и снимая фартук. Малу смотрит улыбаясь, как та выходит, потом оборачивается к Фостин.) Без меня в этом доме всё развалилось бы!! Наверняка, твоя мать тебе уже сказала, что я того-с. (Жест.) Не беспокойся, я не буйная. Так что, малышка, всё хорошо? Подойди-ка к свету, я посмотрю на тебя. (Фостин подходит к Малу и опускается перед ней на колени.)
ФОСТИН: Ну и как?
МАЛУ: Ничего, ты не дурнушка!.. Тебе не хватает немножко мясца, но это у нас семейное… С твоим чувственным ртом и кошачьими глазами ты могла бы натворить такого!.. Если бы немножко постаралась.
ФОСТИН: Я и так много чего вытворяю, спасибо!
МАЛУ: Вот как? Весёлое время!!
ФОСТИН: В твоё время было то же самое!.. Так называемая «роковая женщина»…
МАЛУ: Может быть, я теперь уже не помню. Во всяком случае, я не принадлежала к какому-нибудь одному времени, это были эпохи… как у Пикассо: у меня был свой «голубой» период, «розовый»… и несколько чёрных!..
ФОСТИН: (Закуривая сигарету.) Ну и как оно, чувствовать себя «Веком»?
МАЛУ: Скучно. Особенно последняя четверть. Но когда идёшь к результату, нужно решиться на подвиг. Это возбуждает… И вот тут открывается второе дыхание! Дай-ка мне сигарету!
ФОСТИН: (Протягивает ей сигарету, затем отдёргивает руку.) Ни к чему, Малу, это может быть даже опасно.