Александр Козырев «Страна поэтов»

Бивнев: Вот как? Они всегда всё делали наперекор нам. Это в характере Неприходько – возносить старомодных, как и он сам, поэтов, не видевших ничего, кроме родного края, и писавших только о любви к нему. Но согласись, Аркадий, что это смешно. Пока они строят планы, мы уже пожинаем плоды своих трудов. Во-первых, наш ресторан «У Вычурных», построенный на месте его бывшей школы, привлекает посетителей и приносит стабильный доход. Во-вторых, будут выпущены футболки со стихами Вычурных и календарь с редкими фото.
Аркадий: Календарь входит и в их планы.
Бивнев: Это смешно. (Через паузу). А ты, я вижу, хорошо информирован.
Аркадий: Чтобы победить противника, нужно знать о нём всё.
Бивнев:  Да уж. А я-то думал, что это обязанность прессы – быть в курсе происходящего. (Смотрит на Ольгу). Смотрел снятые тобой материалы. Кстати, что это за молодой человек попал в кадр?
Ольга: Так, один знакомый.

Раздаётся стук. Из-за сцены слышен голос Горислава: «Можно?», затем появляется он сам.

Бивнев: О, да это он и есть! Долго жить будете, юноша!

Аркадий срывается с места и подбегает к Гориславу, похлопывая его по плечу.

Аркадий: Решился, наконец? Давно пора было. (Бивневу) Представляю Вам Горислава, студента нашего университета.
Бивнев: Значит, нашего полку прибыло? Что ж, радостно видеть, что молодые люди могут отличить истинное от проходящего и делают свой выбор в пользу новых форм, в пользу поэзии будущего. (Указывает на портрет Вычурных).
Горислав (всматривается в потрет и вдруг, не удержавшись, срывается на смех): Так это и есть поэт Вычурных? Это…
Аркадий (не дав ему договорить, резко меняет тему): Рюкзак можешь положить сюда. (Снимает рюкзак с плеча Горислава и кладёт на скамью рядом с собой).
Горислав (понизив голос до шёпота): Но ведь это же…
Аркадий: (Также шёпотом) Тише, тише, я не слепой. (Вслух). Почитаешь что-нибудь?
Бивнев (начинает говорить отрывисто и энергично): Да, молодой человек, Вы, наверное, в курсе, что для принятия в партию Вам необходимо представить несколько своих стихотворений в напечатанном виде. Они у Вас с собой?
Горислав (немного смущённый резким тоном собеседника): Д-да, конечно. (Достаёт из рюкзака несколько отпечатанных листов).
Бивнев (выхватывает их): Отлично. Их мы пустим по рядам. (Поделив пачку на две части, раскладывает их на первой парте каждого ряда). А Вы будете читать по памяти. Всех членов партии прошу достать печати для вынесения вердикта.

В руках у каждого из присутствующих оказывается печать – наподобие тех, что найдутся в любом учреждении. Бивнев тем временем, отперев ключом один из ящиков стола, достаёт оттуда внушительных размеров амбарную книгу.

Бивнев (раскрыв её, зачитывает громовым голосом): Протокол очередного заседания поэтической партии имени Даниила Вычурных. Дата – второе октября. Присутствовали… Так, это потом заполним. Далее. Повестка дня – обсуждение стихов студента Горислава на предмет его принятия в партию. (Смотрит на Горислава). Ну же, начинайте!
Горислав (окончательно растерявшись): Я… Сейчас… Извините… (Собравшись с духом, читает).
Мира тучные портьеры –
С  плеч их якоря!
Знают дни, столетья, эры:
Шаг… и я – не я.
Тонких образов и масок
Строю цитадель:
Безобразен и прекрасен,
Шут, герой, злодей,
Лицемер и благодетель…
Каждая – моя,
Судьбы кружат менуэты,
Только я – не я!

Пока он читает, члены партии, не особо вглядываясь в текст, размашистыми движениями ставят на листы печати. Затем по очереди подбегают к столу Бивнева, складывают на него бумаги и поспешно садятся на место. Бивнев бегло просматривает пачку, снова берёт в руки амбарную книгу и произносит столь же громовым голосом.

Бивнев: Заслушав стихи, члены партии пришли к следующим выводам. В творчестве студента Горислава слишком чётко прослеживается желание подражать поэтам прошедших эпох, что проявляется в заимствовании тем и ключевых образов. Достаточно традиционен и тип рифмы, что также свидетельствует о старомодности и несовременности стихотворений. Подобное не может быть совместимо с творческими постулатами нашей партии, главные из которых – это новаторство стиля и отсутствие каких бы то ни было канонов. Таким образом, партия выносит следующий вердикт: отказать студенту Гориславу в зачислении в наши ряды. Возражения? (Почти не глядя, поднял ли кто-то руку в знак протеста). Единогласно.

Начинает мигать свет и звучать музыка. Танцоры, встав со своих мест и выполняя причудливые телодвижения, становятся вокруг Горислава. По разные стороны круга оказываются Аркадий и Ольга. Временами круг размыкается, и Горислав пытается броситься то к нему, то к ней, но они беспристрастно отворачиваются. Бивнев стоит на подиуме, как бы возвышаясь над всем происходящим. Затем свет неожиданно гаснет, а ритм ударных сменяется тихой плавной музыкой. Когда свет зажигается снова, на сцене остаётся один Горислав, а позади него – новая картина.

Картина третья.
Обстановка, как в первой картине. Парк и вечный, не прекращавшийся, листопад. В центре сцены скамейка, по бокам – фонарные столбы, у задника – ротонда, но в ней уже нет микрофона на стойке. Где-то в дальнем углу, у одной из кулис, продолжает свою работу дворник. Окинув сцену взглядом, Горислав ворошит ногами кучу листьев. Читая свой монолог, может перемещаться по сцене, то присаживаясь на лавку, то снова поднимаясь.

Горислав: Партия творческих людей… Протоколы и печати… Мои стихи старомодны… Но в чём же новаторство? Значит ли это отринуть все литературные шедевры прошлых эпох? И почему так жестоко? (Достаёт из рюкзака листы со стихами, любовно разглаживает их и перебирает). Они, как будто, вынесли мне приговор. Неужели всё зря и я во всём был неправ? Я ничего не смыслю в современной поэзии и всё моё творчество – это нелепое подражание кому-то?

Выбрав один лист, начинает вслух читать стихотворение. В это время из-за кулис появляется молодой критик. На вид ему лет двадцать пять. Одет просто – брюки и свитер, руки в карманах. Выходит прогулочным шагом, любуясь осенним пейзажем, но, заметив Горислава, становится поодаль, снимает очки и внимательно слушает.

Горислав:
Глазами поэта
Пусть отзвуки, отзывы –
Но добрых моралей.
Не хрупкий, не алый,
Не пышный, не розовый –
Прозрачного цвета
Весь мир – но не этот! -
Где тайное, скрытое
От разума сердцем
И дольче, и скерцо.
Не крыльями идола –
Глазами поэта.
(Сделав паузу, вздыхает). Что ж, это всем давно известная истина, и никаких Америк я, к сожалению, не открыл.
Молодой критик (осторожно приблизившись к Гориславу, начинает говорить аккуратно и мягко): «Всё то же солнце ходит надо мной, но и оно не блещет новизной» – сказал классик много веков тому назад. Ведь он не боялся показаться на кого-то похожим.
Горислав: Простите, Вы это мне?
Молодой критик: Ну да, Вам. Или я напугал Вас своими внезапными комментариями?
Горислав: Нет-нет, я просто не думал, что здесь есть ещё кто-то и что со стороны я буду выглядеть весьма странно, читая вслух стихи посреди парка.
Молодой критик: Ну, это вполне обычное явление для творческих людей, особенно для тех, кто ещё находится на перепутье и решает, к какой из партий примкнуть.
Горислав: А Вы, стало быть, из партии имени Псевдова?
Молодой критик: Да. Но должен Вам сознаться, что сам я не написал ни одной стихотворной строчки, по крайней мере, такой, которую было бы не стыдно представить на чей-то суд. В нашей поэтической партии меня знают как критика.
Горислав: Критика? М-да. Что касается меня, то недавно я сполна испытал на себе, что такое чужая критика.
Молодой критик: Значит, Вы подверглись обсуждению со стороны Бивнева и его единомышленников? Ну, ставить печати на творчество – это не критика, это приговор. Крича о новаторстве, они не приемлют тех, кто мыслит иначе, чем они. Только не подумайте, что я так говорю, потому что я из противоположной партии. У нас всё происходит совсем по-другому. (Заметив недоверие в глазах Горислава, продолжает). Вы мне не верите? Тогда позвольте, я взгляну на только что прочитанное Вами стихотворение.
(Протягивает руку, но Горислав отстраняется). Да не бойтесь же!

С прежним недоверием Горислав отдаёт ему листок. Молодой критик снова читает стихотворение вслух, но с иными интонациями, с большим выражением и по-другому расставляя акценты.

Горислав: Это и вправду моё стихотворение?
Молодой критик: Вот видите, как много зависит от правильной подачи.
Горислав: Как это у Вас получилось?
Молодой критик: Когда не пишешь стихи сам, волей-неволей к чужому творчеству начинаешь относиться очень внимательно. А в Вашем стихотворении есть ряд интересных моментов, хотя кое с чем я бы поспорил.
Горислав: И сейчас Вы, наверное, станете агитировать меня примкнуть к вашей партии.
Молодой критик: Агитировать? Боже упаси! А вот пригласить – приглашу. Присмотритесь, а там – решите сами.
Горислав: Раз меня не приняли там, есть ли у меня иной выбор? Ведь вариантов всего два.
Молодой критик (пожимая плечами): По крайней мере, никто Вас не торопит. Так запомните: Малый Дом Творчества, каждый четверг, пять часов вечера. Надеюсь, до скорой встречи. (Протягивает Гориславу руку. Тот без раздумий её пожимает. Молодой критик уходит).
Горислав: Что ж, похоже, это мой последний шанс. Где ты теперь, былая восторженность? После первой же неудачи пришёл страх. Страх и неуверенность в себе. Ладно, посмотрим, Попробую просто плыть по течению, а там – будь что будет. (Уходит).

Слышно только шуршание метлы по свежевыпавшей листве. Монотонно двигаясь, дворник выходит на центр сцены. Вдруг перестаёт мести, встаёт во весь рост, оперевшись на метлу, и смотрит куда-то вдаль, поверх зала.

Дворник:
Когда порывы и стремленья
Вдруг поглотила пустота,
Звездой над кладбищем сомнений
Сияет новая мечта.
Пока ты молод, неизбежно
Тебя всегда влечёт вперед
Сквозь дебри скуки безнадежной
Её стремительный восход.
(Как и в первый раз, грубо обрывает сам себя). Опять ты размечтался, старый дурак! У тебя теперь своя партия. Мы за чистоту искусства! Прочь ненужный мусор!

Картина четвёртая.