Белые зонтики
НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ. Ребята, это было супер! Класс! Пенсионеров еще так не использовали! Но мы придумаем еще лучше, уж поверьте. Что делать, Вася, не тот я, не тот! (Ольге.) Я же не раздевался, как некоторые, уж могли бы догадаться… (оператору, которого до сих пор держал за объектив.) Это точно прямой эфир?
ОПЕРАТОР. Прямее не бывает. Отпустите…
НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ. Свободен.
ОЛЬГА (тихо). Я люблю тебя…
НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ (тихо). Так идем со мной…
ОЛЬГА. Я не могу…
ВАСИЛИЙ. Прошу всех следовать в банкетный зал! (с каменной улыбкой берет Ольгу-Наташу за руку и практически тащит ее за собой. Остальные толкутся за ними, увлекая и старичков.)
НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ. Я догоню, до-го-ню! Мне… вещички собрать… Оленька!..
ОЛЬГА (в сонной истерике). Пусти, я не хочу туда…
ВАСИЛИЙ. Надо. Мы тебя спасем от позора, очнись, дура… пошли скорее…(Перед самым выходом, сквозь зубы.) отключите все…
ОПЕРАТОР. Все?..
ВАСИЛИЙ. Все камеры на х-хрен-н-н… (Видно, как уже на выходе, он начинает трясти Ольгу за плечи со словами: «очнись, дура, во влипли…»)
Когда все уходят, яркий свет притушается и наступает полумрак. Гаснут красные огоньки. Николай Кириллович не замечает этого или не разбирается. Он ослепительно улыбается и стареет на глазах.
Паноптикум… это ж надо… как они… и поверили же… я еще и не тем притворюсь, я пенсио… я в отставке… мне все можно… Ну, давайте знакомиться… Гомо Интерактивус… граф. (Церемонно раскланивается перед мертвой камерой.) Графьев же нынче уважают, графья нынче опять в цене? Или я снова что-то путаю… (Отражению) что пялишься? Доволен? Это ж надо… я смотрю на себя в зеркало, а меня видит весь мир! Это честь, честь… эй, миллионы!.. Это же прямой эфир? Меня все видят, все слышат? Привет из «зазеркалья»! (начинает обезьянничать, нелепо подпрыгивая, ухая и завывая. Затем вдруг замахивается на зеркало, но кулак его превращается в дулю.) Глупые, недалекие вы люди… ничего вы не видели… вы думаете, что… Да что это я… так нельзя…Оленька, ты лучше выпусти меня отсюда, пожалуйста… пусть все закончится, я больше не могу… усталость материала… я уже не тот, не тот… не держи, а то умрешь… довели девчушку… я знаю, я все знаю, я Старый, мне скоро шестьдесят… где ты? Где ты… Они думают, вот, мол, отсняли, откомментируем, пустим… Пускай, мы же не против… они там смеялись все, вот псих кривляется, вот женщина, голая… Разве это смешно? Я то знаю… ну, пустят они все в эфир свой, и что они увидят? Они увидят белые зонтики, да, мы от них прикрылись, мы спрятались от всего мира в нашем парке с оркестром, и мы там будем встречаться… глупые… вот, они сейчас забрали тебя, опять откачали, у меня теперь нет никого, я опять один, стою тут, мерзну, они не знают, что такое любовь. Они не отняли тебя у меня, они… (он стоит, глядя на себя в зеркало, и в отражении видно, что плачет.) только могут тебя убить, мне-то ничего не будет… я вспомнил, вспомнил я… В первый раз ты просто прошла мимо, потом засмотрелась, присев на скамеечку. Потом пришла ко мне, ну разделась, вот тут они и налетели… Телевидение… А ты не хотела уходить, я и сейчас живу у тебя в головушке, что лежит на больничной подушечке, месяц комы… Молодые… они тебя довели… душу твою сгубили своими интерактивами… глупенькая… ничего они не увидят. Не бойся! не увидят. И сами исчезнут… это ж надо… На что она какому-то Васе?.. Ну, нечего ей тут делать!.. отдайте ее мне, люди… Да что это я… усталость материала… мне тоже нужна поддержка… два врага у меня – дождь и голуби… Что ж… вот, накрапывает… никуда не пойду я больше… побыл человеком, и будет… встану и буду стоять… еще лет шестьдесят… как холодно, Оленька мне без тебя, я чувствую, как ты, как ты уже… ну, дай Бог…
Потоптавшись на месте, становится в центре. Задумывается, бормоча: «Как это я… забыл… ага…вот…» принимая разные позы, то заложив руку за борт сюртука, то вытянув ее вперед, как бы указывая куда-то… Выбирает нечто среднее, будто танцует вальс с воображаемой партнершей и застывает с полугримасой, не то смеющегося, не то плачущего старика. Слышатся звуки дождя.
Появляется Ольга в белом старинном платье и с белым зонтиком в руках. Закрыв глаза, она кружится в темпе вальса, приближаясь к Николаю Кирилловичу. Тихо-тихо возникает вальс «На сопках Манчжурии» в исполнении духового оркестра.
ОЛЬГА. Я все объясню…
НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ. Не стоит… Ты вернулась ко мне…
ОЛЬГА. Да… (становится в пару к Николаю Кирилловичу, дополняя «скульптурную композицию») Я теперь тоже памятник в этом парке… памятник любви…
НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ. Музыка!!! (на усилении музыки.) добро пожаловать, княжна. Нас наконец-то ждут!..
Вальс звучит очень громко, затем все тише. Николай Кириллович танцует с Ольгой под звуки усилившегося дождя.
ЗАНАВЕС.