Ноэль Коуарт «Падшие ангелы»

ДЖУЛИЯ. Зачем ты так говоришь? К нему это не имеет никакого отношения.
Входит Сандерс с двумя стаканами воды на серебряном подносе.
ДЖЕЙН (берет один). Благодарю.
ДЖУЛИЯ (берет второй стакан). Спасибо, Сандерс.
Сандерс уходит.
ДЖЕЙН. Я быстренько собрала чемодан. Подумала, что мы можем побыть день-другой в Брайтоне, пока в наши паспорта не проставят визы.
ДЖУЛИЯ. Паспорта?
ДЖЕЙН. Да, чтобы мы могли уехать в Америку.
ДЖУЛИЯ. Не смеши людей.
ДЖЕЙН. Прости меня, дорогая, но я вся на нервах… никогда раньше не испытывала такого потрясения, а самое забавное в этой истории – предчувствие дурного, с которым я проснулась сегодня утром.
ДЖУЛИЯ. Я тоже с ним проснулась.
ДЖЕЙН. Вот видишь!
ДЖУЛИЯ. Мы должны сохранять хладнокровие, спокойно все обговорить, это единственный способ. Возьми сигарету (протягивает Джейн сигаретницу).
ДЖЕЙН (берет одну). Спасибо, дорогая.
ДЖУЛИЯ (тоже берет сигарету, дает прикурить Джейн, прикуривает сама). У нас впереди целый день.
ДЖЕЙН (взволнованно). Я очень на это надеюсь.
ДЖУЛИЯ. Ты же не думаешь, что он приедет до ленча?
ДЖЕЙН. Он может, его никогда ничто не останавливало. Ох, после семи лет, я думаю это жестоко! (Она снимает шляпу перед зеркалом над каминной доской, поправляет волосы. Джулия садится на диван).
ДЖУЛИЯ. Это могло случиться раньше; и было бы куда как хуже.
ДЖЕЙН. Я вот думаю… может нам следовало приложить больше сил к… к сопротивлению.
ДЖУЛИЯ. О, нет, этих сил нам всегда не хватало.
ДЖЕЙН (с жаром). Ты знаешь, кто мы, не так ли? Мы – жертвы обстоятельств… и всегда были, что ужасно усложняет жизнь.
ДЖУЛИЯ. Да, но иногда и облегчает. По крайней мере, мы может на пару принять этот удар.
ДЖЕЙН. И это будет действительно ужасно… увидеть его вдвоем.
ДЖУЛИЯ. Мы должны быть тверды; в конце концов, мы более в него не влюблены.
ДЖЕЙН. Сейчас – да, но представь себе, он приедет, такой же красивый и обаятельный, как прежде. Мы повалимся, как кегли.
ДЖУЛИЯ. Я – нет. За семь лет я изменилась… и потом, мне очень дорог Фред.
ДЖЕЙН. Все утро я тоже уговаривала себя, твердила, что мне очень дорог Вилли, что все теперь по-другому, но не знаю… я боюсь, ужасно боюсь. Видишь ли, нужно смотреть правде в лицо: мы не влюблены в наших мужей. По этому поводу мы с Вилли поцапались вчера вечером. Мы очень счастливы, и это прочная основа для привязанности, дружбы и всего такого, но “влюбленность” умерла. И нет причин ожидать, что возродится вновь.
ДЖУЛИЯ. Да, то же самое я сказала Фреду этим утром.
ДЖЕЙН. Ох, Джулия, как бы я хотела, чтобы мы не оказались в… но оказались!
ДЖУЛИЯ. Мечтать не вредно.
ДЖЕЙН. Верни мне Голубой грот.
ДЖУЛИЯ (протягивая ей открытку). Послать такую открытку, как это на него похоже.
ДЖЕЙН (смотрит на открытку). Морис! От одного упоминания его имени у меня по коже бегут предательские мурашки.
ДЖУЛИЯ (предупреждающе). Перестань, Джейн.
ДЖЕЙН. Любопытно, а знает ли он, что был Великой Страстью для нас обеих.
ДЖУЛИЯ. Разумеется, знает, это его профессия.
ДЖЕЙН. Наша любовь к мужьям была совершенно другой, приличнее, достойнее, и все такое, но совсем не рвала душу, как с Морисом.
ДЖУЛИЯ. Интересно, научился ли он говорить на английском.
ДЖЕЙН. Надеюсь, что нет, он так очаровательно говорил на французском.
ДЖУЛИЯ. Что скажут Фред и Вилли, если узнают?
ДЖЕЙН (с содроганием). Вот этого не надо.
ДЖУЛИЯ. Фред, думаю, проявит благоразумие, после того, как пройдет первый шок.
ДЖЕЙН. Вилли – нет.
ДЖУЛИЯ. Мы же не изменяли им после замужества, все произошло до.
ДЖЕЙН. Да, но мужчины такого не прощают, когда бы это ни случилось.
ДЖУЛИЯ. По-моему, это несправедливо. Почему монополия на право гулять должна принадлежать только мужчинам?
ДЖЕЙН. На самом деле такой монополии у них нет, но наша задача – создавать видимость, что есть.
ДЖУЛИЯ. Когда я думаю об Италии, кипарисах, лунном свете, романтике…
ДЖЕЙН. Не надо дорогая, ты только расстроишься.
ДЖУЛИЯ. Ты помнишь, как я написала тебе в Шотландию и рассказала обо всем?
ДЖЕЙН. Да.
ДЖУЛИЯ (мечтательно). Как же я обожала его! И никто не знал… никто ничегошеньки не знал. Я уехала от тети Мэри на неделю раньше, чем сказала всем, сошла с поезда в Пизе… он уже ждал меня на платформе… мы ночь за ночью ходили смотреть на Падающую башню… каррарский мрамор, дорогая… просто чудо!
ДЖЕЙН. Я так тревожилась, потому что догадалась…
ДЖУЛИЯ. И эта прекрасная песня, которую он постоянно напевал… иногда под жутко расстроенное пианино в отеле, а то и просто шагая по улице (садится за рояль, начинает петь):
Meme les Anges succombent a l’amour
C’est pourqui done je vous en prie…
ДЖЕЙН. Не надо, потом он пел ее мне…
ДЖУЛИЯ (продолжает петь):
Donne moi tes levres, ton ame, et ton Coeur…
Джейн присоединяется, и далее, до конца, они исполняют песню дуэтом.
ОБЕ: Parce que follement je t’aime… t’aime… t’aime…
Входит Сандерс с открыткой на маленьком серебряном подносе. Направляется к Джулии.
ДЖУЛИЯ (подпрыгивает, берет открытку, голос становится придушенным). Спасибо, Сандерс.
Сандерс уходит.
ДЖЕЙН (с плотно закрытыми глазами). Можешь не говорить мне дорогая, я знаю, что на открытке Падающая башня в Пизе.
ДЖУЛИЯ. Разумеется.
ДЖЕЙН. Каков дьявол!
ДЖУЛИЯ (читает). “Я приеду в Лондон на этой неделе. Всем сердцем надеюсь, что вы меня не забыли. Морис”.
ДЖЕЙН. На этой неделе! А сегодня уже суббота. О, Боже!
ДЖУЛИЯ. Послушай, Джейн, для нас наступили тяжелые времена. Мы должны собрать в кулак всю волю и мужество и достойно выдержать этот удар.
ДЖЕЙН. Да, дай мне сигарету.
ДЖУЛИЯ (протягивая ей сигаретницу). Мы должны очень четко оценить всю ситуацию, и тогда поймем, где находимся и куда двигаться дальше.
ДЖЕЙН (прикуривая). Да… конечно.
ДЖУЛИЯ (усаживаясь на диван). Значит, так.
ДЖЕЙН. Значит, так, что?
ДЖУЛИЯ (деловым тоном). Две несчастные счастливые замужние женщины…
ДЖЕЙН. Да.
ДЖУЛИЯ. Которые первые два года семейной жизни в должной мере одаривали страстью и обожанием своих исключительно милых мужей.
ДЖЕЙН. Да.
ДЖУЛИЯ. Как обычно бывает в таких случаях, по прошествию некого времени первые экстаз и обожание поугасли. У некоторых пар такое развитие событий вызывает острое чувство неудовлетворенности…
ДЖЕЙН. Прекрасно, дорогая.
ДЖУЛИЯ. У других – скуку и измену с обеих сторон…
ДЖЕЙН. Не надо вульгарности, дорогая.
ДЖУЛИЯ. И реже всего, как в наших семьях, в результате мы получаем абсолютные счастье и умиротворенность, лишенные каких-либо бурных эмоций, за исключением, разве что азарта при игре в гольф.
ДЖЕЙН. Именно так.
ДЖУЛИЯ. И в этом таится опасность: в отсутствии бурных эмоций, фейерверков и так далее.
ДЖЕЙН. Мне фейерверки не нужны.
ДЖУЛИЯ. Мне тоже… во всяком случае, моей светлой половине. Но есть и другая, недостойная, животная, которая затаилась в каждой из нас, изготовившись к прыжку. Однажды она уже прыгала, до того, как мы вышли замуж… и прыгнет снова… ей не позволяли шевельнуться долгое, долгое время.
ДЖЕЙН (в шоке). Джулия!
ДЖУЛИЯ. Судя по всему, дорогая, мы обе созрели для того, чтобы сбиться с пути.
ДЖЕЙН (весело смеется). Вновь сбиться с пути, Джулия… Ой, не могу.
ДЖУЛИЯ (тоже хохочет). Все ужасно, а мы смеемся, стоя на краю пропасти!
ДЖЕЙН. Ничего не могу с собой поделать, дорогая. Это истерика.
ДЖУЛИЯ. По воле злонамеренной насмешницы-судьбы мы обе набросили наши чепчики на одну и тоже ветряную мельницу…
ДЖЕЙН (давясь смехом). Джулия, перестань…
ДЖУЛИЯ (не унимаясь). И теперь, в критический момент наших семейных отношений, эта мельница приходит, чтобы перемолоть нас!
ДЖЕЙН (буквально визжит). Я не хочу, чтобы меня перемололи! Я не хочу, чтобы меня перемололи!
ДЖУЛИЯ. Ш—ш-ш, дорогая. Сандерс тебя услышит.
ДЖЕЙН (в панике). Теперь ты понимаешь? Мое первое предложение – самое правильное. Мы должны, и немедленно, уехать из Лондона. Куда угодно.
ДЖУЛИЯ. Я никуда уезжать не собираюсь. Трусость – не по мне.
ДЖЕЙН. Слепая коза, и та увидит, чего тебе хочется, дорогая.
ДЖУЛИЯ. Тем не менее, я останусь, и будь, что будет.
ДЖЕЙН. Если ты останешься, я тоже никуда не поеду.
ДЖУЛИЯ. Совсем не обязательно страдать нам обоим.
ДЖЕЙН. Если ты можешь представить себе, как я наслаждаюсь пребыванием в Брайтоне, тогда как ты гуляешь по Лондону с Морисом…
ДЖУЛИЯ. Я буду слишком расстроена, чтобы гулять.
ДЖЕЙН. Нет, дорогая, так не пойдет.
ДЖУЛИЯ. Не пойдет что?
ДЖЕЙН. Мы вместе устоим или падем.
ДЖУЛИЯ. Я не против того, чтобы мы устояли вместе, но падать на пару как-то не хочется. Не очень удобно, знаешь ли.
ДЖЕЙН. Что бы ни случилось, я не хочу остаться в стороне.
ДЖУЛИЯ. Очень хорошо, тогда я уеду, а ты останешься.
ДЖЕЙН (с жаром). Отлично.
ДЖУЛИЯ. А как насчет того, чтобы вместе устоять или пасть?
ДЖЕЙН. Я готова пожертвовать собой ради тебя.
ДЖУЛИЯ. Лгунья!
ДЖЕЙН. Джулия, как ты можешь…
ДЖУЛИЯ. Я так подумала.
ДЖЕЙН (небрежно). Я не понимаю, о чем ты.
ДЖУЛИЯ. Очень даже понимаешь.
ДЖЕЙН. Если ты и дальше будешь злиться, я лучше пойду.
ДЖУЛИЯ. Я совершенно не злюсь, просто вижу тебя насквозь.
ДЖЕЙН. Видишь меня насквозь? Неужели? А как насчет тебя? Отказываешься уехать, чтобы не выказывать трусости? Ха!
ДЖУЛИЯ (вкрадчиво). Уж не намекаешь ли ты, дорогая, что я хочу остаться?
ДЖЕЙН. Не намекаю. Я в этом абсолютно уверена.
ДЖУЛИЯ (натужно рассмеявшись). Ха-ха. Право слово, Джейн…
ДЖЕЙН. Ты просто жаждешь его.
ДЖУЛИЯ. Джейн!
ДЖЕЙН. Да, ты знаешь, да.
ДЖУЛИЯ. Как и ты.
ДЖЕЙН. Я – безусловно.
ДЖУЛИЯ. Ох, Джейн, мы должны быть очень осторожны.
ДЖЕЙН. Я всегда осторожна.
ДЖУЛИЯ. Я не о нем. О нас.
ДЖЕЙН. Ой!
ДЖУЛИЯ. Разве ты не понимаешь, что может произойти?
ДЖЕЙН. Да… да, понимаю.
ДЖУЛИЯ. Так всегда бывает, когда на первый план выходит секс. Он все рушит. Это темная, звериная половина…
ДЖЕЙН. Раньше он бы наши отношения не порушил.
ДЖУЛИЯ. Раньше мы не были вместе… иначе в пять минут стали бы злейшими врагами.
ДЖЕЙН. Да, ты огорчилась даже из-за того, что я встретила его после тебя.
ДЖУЛИЯ. Я к этому отнеслась с пониманием.