Апрель

Б о л ь ш а я  К а т е н ь к а   Усталость постиндустриального человека, стремление к природе. Классика.
Н а т а   Не смей! Не смей называть меня индустриальной или какой там! Я не знаю всех этих слов. Думала, вы тоже не знаете, а вы стали умные, слова говорить научились.
Г л е б   Не надо обобщать. Обобщение – самый дрянной из приемов человечества.
М а л е н ь к а я  К а т е н ь к а   Любая наука – на обобщениях!
Г л е б   Брось, Натка, все мы прекрасно понимаем. Нельзя бояться уехать в сказку. Но – мой дом здесь. Я не знаю, как объяснить. Где родился, там и дом. Я хочу приезжать в Апрель, чтобы понимать, как люблю дом. Но жить здесь.
Н а т а   Помнишь ночью после гадания на святках? Помнишь, что говорил?
Г л е б   Помню. Говорил, что если человек не имеет свободы изменить жизнь – он ничтожество. Был неправ. Расстреляйте, утопите.
Н а т а   Не паясничай. Мне жаль мечты. Всё говорили – родные люди, карасс. Я думала, что мы прекрасны, а мы – по большому счету – оказались дерьмом. И носом нас в это ткнули. Никакие мы не провидцы и не маги, творящие события.
М а й я   Разве что бытовые.
Н а т а   И не всемогущи. И даже жить вместе не хотим. Мы – поколение. Мерзкое слово.
Г л е б   А ты хотела, чтобы по головке погладили: ах, Наточка, ты придумала гениальное жизнеустройство, о котором человечество не знало? Так?
Н а т а   Я хотела просто жить. Там. Вставать рано, слушать ветер, какое сегодня настроение у сосен, гладить руками реку как кошку, послушную, ходить по этим холмам, кланяться травам моим любимым и чужих нет и если хочешь уйти – уходишь и никого, никого. Я думала, что нас хотя бы несколько таких, а теперь осталась одна со своим безумием.
Митя протыкает шарик булавкой. Хлопок. Майя с Катеньками ловят его, отнимают булавку. Ната садится в кресло. Пауза.
Н а т а   Я чувствую, как время течет через меня и уносит, уносит…
Г л е б   Это не отменяет…
Н а т а   Подожди. Есть два способа. Первый – смириться, что все так. Так. Пытаться найти себя в мире. Второй – не соглашаться и уехать. Понимаешь, сейчас нет детей – ну у вас с Яблоковым маленькие – мы еще поверить, что Апрель возможен.
Г л е б   Нам кажется, что все-таки именно здесь наш Апрель и что все устроено правильно. А еще кажется, что там будет надоедать и мы будем метаться туда-сюда. Митя, дай сюда яйцо! Бить надо не с того конца. (Бьет.)
Н а т а   С какого нравится, с такого и бей.
М и т я   Правда?
О л ь г а  М и х а й л о в н а   Первого апреля – никому не верь.
М и т я Совсем никому?
Н а т а   Мне. Заведу в дебри, фиг выберешься. Зато волшебно.
М а й я   Ой, ну зачем ребенку свою браваду представлять.
Г л е б   Короче, мне нравится идея, что этот мир – отблеск другого, и Апрель – везде, где родное.
Н а т а   Ты понял, что этого мира не исправить и решил забить. Поверил, что есть другой и будет лучше. И что тебя там, наверху, любят и ждут.
М а й я   А я это знаю!
Х о с е   Мы знаем только то, что ничего не знаем!
Голоса из-за стены: «Поз-дра-вля-ем! Поз-дра-вля-ем!»
О л ь г а  М и х а й л о в н а   А что вы не танцуете? Мы когда собираемся, всегда танцуем.
М и т я Поставь буги в муги.
Г л е б   Буги-вуги.
Я б л о к о в   Какая у вас тут пластинка есть…
М а й я   А проигрывателя нет.
Я б л о к о в   Жаль: когда игла скользит, звук, вступление, пылинки – такое наслаждение.
М а л е н ь к а я  К а т е н ь к а   Что-то не заметила я в тебе меломании.
Я б л о к о в   Катрин, какая еще меломания? Это ж процесс.
Г л е б   Давайте вот эту. «Танцуют все».
Н а т а   Вот еще!
М а й я   Ой, как мы заломались.
Играет несколько песен. В процессе танца скачут от одной стены к другой. Потом медленный танец. Майя уносит тарелки на кухню, приходит, останавливается в дверях.
М а й я   Вот они пришли – видите? Друзья. Слаб человек – я поняла недавно. Слаб и печален. Я не спорю с Наткой – мне уже ничего не хочется, никаких Апрелей. Именно с ней разговоры – живительные. Муж умный, но он… он и должен быть таким, а Натка – редкая. Я горжусь, я правда горжусь, что мы через баб в себе переступили. Ну не совсем, конечно. Хе-хе. Интеллигентные, блин, девушки. Все прорывается. Ладно… Иногда я себя вижу со стороны – нет, не как говорят, «в кино», а как за окном. Скажем, троллейбуса. По стеклу капли, мимо  светофоры, а вон побежала фигурка, мимо киоска, мимо сквера с афишными тумбами… Стоп. Не хочу никуда ехать, хочу здесь. Натка говорит, что сильно желая, можно смочь что угодно. А фигу. Нас много, желали все – и она тоже – а Арика уберечь не смогли. Нет, я правда ничего не хочу. Только семья-долг-честь. Можно, я потанцую? Спасибо. Мне когда безысходно – хочется танцевать. Марш побравурнее или трагический вальс: трям-трям-трям, трям-пам-пам-пам, пам-пам. (Танцует.) И все, что тонко – рвется, что через край – выплескивается. Как сделать, чтоб всем было хорошо? Это же необходимо! Жизненно! Как сделать, чтоб все были счастливы? Или хотя бы живы. (Обнимает Глеба, кружатся.)
Н а т а   И все равно! Слышите? Все равно кто-то не хочет, чтобы мы уехали туда, в Апрель!
Г л е б   Опять. Я тебя умоляю, прекрати – тоже мне фантастика: группу людей не пускают в деревню, зная, что там они обретут тайное знание и станут способны потягаться с теми, кто их не пускает.
М а й я   Красиво, но как-то кривовато.
Н а т а   А если так?! А если просто кому-то неугодно, что мы жили так, как хотим?
М а л е н ь к а я  К а т е н ь к а   Кто этот «кто-то»?
Г л е б   Господь Бог? Но Он всеблаг.
Н а т а   А может люди врут, или рисуют удобного Бога? А Он на самом деле жесток?
Г л е б   Если тебе все должны – и Господь тоже – то после несбычи мечт ты уверуешь в Его жестокость.
Н а т а   Давай не будем примитивно! Он может быть не жесток, а скажем – разен. Скажем – завистлив. Как человек. Стой, не говори! Мы же не знаем Его. Что в церквях вам в уши надули – этому элементарно нет доказательств.
М а л е н ь к а я  К а т е н ь к а   Как, Наточка, и твоей теории.
Г л е б   Давайте прекратим, а. Просто все – оно так. Это наше решение – мы не собираемся уезжать в деревни и выращивать там расу надчеловеков. Мы собирались жить в Апреле, но не получилось и будем жить…
Н а т а   В ноябре! С твердой землей и ледяными лужами, в сыром и промозглом чорт знает чём!
М а й я   Неправда – мы будем жить круглый год! Чтобы и апрель, и ноябрь, и все, что хочешь – и это тоже мудро придумано.
Н а т а   Ага – придумано! Значит, все-таки веришь в придумщика. А ведь Он жесток, за что Он убил Арика?!
Х о с е   Арика, извини, убили эти уроды в масках.
М а й я   Хватит! Ты хочешь вылечить нас от любви к городу, людям, чему?
Н а т а   Ничему.
Г л е б   Если это мечта, то мы ее проиграли. Потому что родились здесь. И сейчас.
Х о с е   Привязка к среде обитания, она и у живности всякой огромная.
Г л е б   Может, есть что-то важнее мечты?
Н а т а   Любовь!
М а л е н ь к а я  К а т е н ь к а   К Смотря что понимать.
Г л е б   Может, извините за выражение, истина?
Н а т а   Грегор! Грегор Нарекаци! Мой милый, мой безумец, забери меня отсюда! Вы не понимаете: истина – то, во что веришь без оглядки, а не то, что на самом деле! Вы в Апрель с начала не поверили.
М а й я   Оно, конечно, тебе виднее.
Н а т а   Хватит! (выключает музыку) Я пошла.
М а й я,  Г л е б  и  Х о с е   Стой!
Хлопок двери. Гаснет свет.
Глеб сидит на полу, Майя сзади него на диване.
М а й я   Тише, мой хороший, тише, мой любимый. Это всё зима. Она скоро пройдет, мы откроем окна, будет конец апреля, тихие утра и дворники под окном – этот звук, когда они начинают подметать асфальт – и еще час тихо, потому что все спят. А потом кто-то заводит машину, хлопает дверью, уезжает. И вот солнце заглядывает через занавески, становится жарко и ты меня будишь. Потом пройдет время, Новый год и я рожу тебе дочь, маленькую королевну, и мы будем жить-поживать, добра наживать. За детей все наши глупости и самообольщения простятся, не бойся. Всё ненужно, пусто, если мы с тобой не вместе и дети не с нами. Остальное прилагается. (Пауза.) Слышишь? Или ты, пока я тебе такую песнь шехерезады спела, заснул?
Г л е б   Слышу. Этот шахерезадизм – единственное, что нужно. Больше ничего. Только говорить про поздний апрель. Как хорошо, что ты понимаешь.
М а й я   А мне все равно жаль, что Апреля не получилось. Даже на лето.
Г л е б   Может, его вообще нет?
М а й я   Почему нет? Вон он. (Встает, подходит к окну.) Пожалуйста.
Г л е б   А, точно. Первое апреля.
По телевизору (проецируется на всю стену: эскалаторы с людьми, едут вверх.
М и т я   Первое апреля – никому не верю. Первое апреля – никому не верю. Никому не верю. Почти никому.
Занавес.