Что день грядущий

СТЕПАН: Зинаида Федоровна! Вы спите?

ЗИНА: Нет.

СТЕПАН: Девочка уснула. Врачи говорят, что все прошло очень хорошо.

П А У З А

Знаете, я сегодня вспомнил Россию, Орлова, Полю, снег хлопьями, Неву…

ЗИНА: Гадко.

СТЕПАН: Что?

ЗИНА: Гадко… Гадко…

СТЕПАН: Что с вами, Зинаида Федоровна?

ЗИНА: Я приняла яд.

СТЕПАН: Что?!

ЗИНА: Гадко… Гадко… Гадко!!!

СТЕПАН: /Кричит/ Зина!!!

з а т е м н е н и е

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

//Два года спустя. Петербург. Квартира ОРЛОВА.  Орлов, Пекарский, Кукушкин, Грузин играют в карты. Поля, шикарно одетая, хохочет и подает вино.//

ПЕКАРСКИЙ: Две трефы.

ОРЛОВ: Пас.

КУКУШКИН: Две бубны.

ГРУЗИН: Пас.

ПЕКАРСКИЙ: Три бубны!

ОРЛОВ: Пас.

КУКУШКИН: Пас.

ГРУЗИН: Пас.

ПЕКАРСКИЙ: Три паса! Это всегда приятно! Правда, Поля!?

ПОЛЯ: Ой, вы все шутите!

ПЕКАРСКИЙ: Что делать, Поля, что делать?

КУКУШКИН: Что, Жорж, батюшка серьезно переживает свою отставку?

ОРЛОВ: Не будем об этом. Это дела не нашей совести.

//Звонок в дверь. //

КУКУШКИН: /Орлову/ Ты кого-нибудь ждешь?

ОРЛОВ: Нет. Я уже давно никого не жду. Поля, посмотрите, кто это?

// Поля выходит и через некоторое время возвращается вместе со Степаном. Степан выглядит «очень плохо.» Игра прерывается/

П А У З А

ОРЛОВ: А, господин крамольник! Какими судьбами?

СТЕПАН: Вы совершенно не изменились.  Все тоже холеное лицо, та же ироническая улыбка. Те же книги, те же карты…

ОРЛОВ: Вы то же не изменились, вас легко узнать… Разве что борода! Как погода в Венеции?

СТЕПАН: Погода замечательная.

П А У З А

ОРЛОВ: Зинаида Федоровна умерла?

СТЕПАН: Да, умерла.

ОРЛОВ: От родов?

СТЕПАН: Да, от родов. Доктор подозревал другую причину смерти, но… и для вас, и для меня покойнее думать, что она умерла от родов.

П А У З А

ОРЛОВ: Так-с. А у нас все по старому, никаких особенных перемен. Все, Пекарский, Грузин, Кукушкин часто вспоминают о вас. Отец, как вы знаете вероятно, уже на покое, а я все там же. Старые слуги не забывают своих господ… Это очень мило с вашей стороны. Однако не хотите ли вина или кофе? Может быть партию в винт?

СТЕПАН: Нет, благодарю. Я к вам по очень важному делу, Георгий Иванович.

ОРЛОВ: Вы знаете, я не охотник до ваших дел, но вам рад служить. Что прикажете?

СТЕПАН: Видите ли, со мной в настоящее время находится здесь дочь покойной Зинаиды Федоровны… Которую я бесконечно люблю, и в которой я нашел смысл своей жизни. До сих пор я занимался ее воспитанием, но, как видите, не сегодня-завтра я превращусь в пустой звук. Мне хотелось бы умереть с мыслью, что она пристроена.

П А У З А

ОРЛОВ: Да, об этом надо подумать. Благодарю вас. Вы говорите: девочка?

СТЕПАН: Да, девочка. Чудная девочка!

ОРЛОВ: Так. Это, конечно, не мопс, а человек… понятно, надо серьезно подумать. Я готов принять участие и … и очень обязан вам.
// Встает, прохаживается, кусая ногти.// Об этом надо подумать. Слушайте, Пекарский, как вам кажется? Красновский не должен отказаться? А? Он должен согласится принять эту девочку.

ПЕКАРСКИЙ: Вероятно, да.

СТЕПАН: Простите, я не знаю, при чем тут Красновский?

ОРЛОВ: Но она же носит его фамилию, надеюсь!

СТЕПАН: Да, он, быть может, обязан по закону принять к себе этого ребенка, я не знаю, но я пришел к вам, Георгий Иванович, не для того, чтобы говорить о законах.

ОРЛОВ: Да, да, вы правы. Я кажется, говорю вздор. Но вы не волнуйтесь. Мы все это обсудим ко взаимному удовольствию. Не одно, так другое, не другое, так третье, а так или иначе этот щекотливый вопрос будет решен. Пекарский все устроит. Не так ли , Пекарский?

ПЕКАРСКИЙ: Разумеется.

ОРЛОВ: Вы будьте добры, оставьте мне свой адрес, и я сообщу вам немедленно то решение, к какому мы придем.  Вы где живете?

СТЕПАН: Боже мой, неужели я вам не дам свой адрес?

ОРЛОВ: Что за комиссия! Создатель, быть малой дочери отцом! Но Пекарский, все устроит! Он очень «вумный» мужчина!

ГРУЗИН: Факт!

ОРЛОВ: А вы долго прожили в Париже?

СТЕПАН: Месяца два.

П А У З А

ОРЛОВ: Вы,  вероятно, уже забыли про свое письмо. А я берегу его. Ваше тогдашнее настроение я понимаю и, признаться, уважаю это письмо. Да, моя жизнь ненормальна, испорчена, не годится ни к чему, и начать новую жизнь мне мешает трусость, – тут вы совершенно правы. Но что вы так близко принимаете это к сердцу, волнуетесь и приходите в отчаянье, это не резон, тут вы совсем не правы.

СТЕПАН: Живой человек не может не возноваться и не отчаиваться, когда видит, как погибает сам и вокруг гибнут другие.

ОРЛОВ: Кто говорит!  Я вовсе не проповедую равнодушия., а хочу только объективного отношения к жизни. Чем объективнее, тем меньше риска впасть в ошибку.  Надо смотреть в корень. Мы ослабели, опустились, пали наконец, наше поколение всплошную состоит из неврастеников и нытиков, мы только и знаем, что толкуем об усталости и переутомлении, но виноваты в том не вы и не я. Мы слишком мелки, чтобы от нашего произвола могла зависеть судьба целого поколения. Тут, надо думать, причины большие, общие, имеющие с точки зрения биологической свой солидный резон. Мы неврастеники, кисляи, отступники, но, быть может, это нужно и полезно для тех поколений, которые будут жить после нас. Не единый волос не падает с головы без воли отца небесного, – другими словами, в природе и в человеческой среде ничто не твориться так себе.  Все обосновано и необходимо. А если так, то чего же нам беспокоиться.

СТЕПАН: Так-то так. Я верю, следующим поколениям будет легче и видней. К их услугам будет наш опыт. Одну минуту.

// Степан выходит. П А У З А.//

КУКУШКИН: Да этот роббер мы не допишем никогда.

ОРЛОВ: Пекарский?

ПЕКАРСКИЙ: У меня есть одна знакомая дама, которая держит пансион, что-то вроде детского сада.Туда принимаются даже очень маленькие дети. На эту даму можно положиться вполне.

П А У З А

//Возвращается Степан. Он ведет за руку Соню. Следом Входит Красновский.//

СТЕПАН: Жизнь дается один раз, и прожить ее хочется бодро, осмысленно и красиво. Вас, я надеюсь не надо представлять друг другу… А это Соня. // Сажает ее на стол.П А У З А // Вот ее метрическое свидетельство, выписанное на фамилию Красновская…/Красновсому/ То есть на вашу фамилию. Но настоящим отцом ее являетесь вы, Георгий Иванович. Если бы не моя болезнь, уверяю вас, я бы и дальше ростил  и любил Соню сам, без вашего участия. Но… Господа, я прошу вас, сделайте так, чтобы Сонино поколение не могло сказать про нас, что мы были ничтожество или хуже того… Прощайте… //Подходит к Соне и целует ее в лоб.// Прощай, моя девочка…//Уходит.//

П А У З А

ПОЛЯ: /Напевает./ “Что день грядущий мне готовит?”

З А Н А В Е С

Все права принадлежат автору.

//095//  432-29-41
8-903-144-45-90