Две сестры

Вновь  раздается  звонок  в  дверь.  Ирина  делает  свирепое  лицо,  -  Максим  быстро  взгромождается  на  обувницу  и  ставит  регулятор  громкости  звонка  на  «min».

И р и н а  (шепчет).  Отлично!   Слазь!…

Я в л е н и е   третье.

Лестничная  площадка  перед  входной  дверью  в  квартиру  Ирины  и  Максима.  У  входной  двери  стоит  Людмила  в  длинной  лисьей  шубе  и  жмет  кнопку  звонка.
Поодаль,  опустив  голову,  стоит  Анатолий  и  пытается  пнуть  брошенный  кем-то  окурок.  Рядом  с  ним  переминается  с  ноги  на  ногу  Татьяна,  тоже  в  шубе,  но  значительно  менее  впечатляющей  и  богатой,  чем  шикарная  шуба  Людмилы.

Л ю д м и л а.  Странно!  Звонок  у  них  не  работает,  что  ли?  Они  же,  наверняка,  дома…  Где  же  им  быть  в  такой  час  с  детьми?..
А н а т о л и й.     Мало  ли …
Л ю д м и л а.  Идите  к  машине,  я  сейчас  спущусь!

Анатолий  и  Татьяна  уходят.  Людмила  вновь  и  вновь  жмет  кнопку  звонка,  потом  несколько  раз  стучит  кулаком  в  дверь.

Л ю д м и л а  (негромко).  Ирина!  Ира!  Открой!  Я  знаю,  что  ты  дома…

Я в л е н и е   четвертое.

Коридор  в  квартире  Ирины  и  Максима.
Ирина  вслушивается  в  звуки,  доносящиеся  с  той  стороны  двери,  и  машет  рукой  Максиму,  чтобы уходил  и  выключил  на  кухне  свет.
Г о л о с    Л ю д м и л ы  (настойчиво).  Ира!  Почему  ты  не  хочешь  мне  открыть?  В  чем  дело?  Я  знаю,  ты  меня  слышишь,  сестра…  Слышишь?  Не  смей  подходить  к  нашему  дому,  -  он  мой…  Слышишь,  он  -  мой  и  ничей  больше!  Ваш  трюк,  с  тетушкой,  не  пройдет,  и  даже  не  надейтесь…  И  не  смейте  туда  больше  приезжать!..

Я в л е н и е   пятое.

Лестничная  площадка  возле  входной  двери  в  квартиру  Ирины   и  Максима.
Людмила  поворачивается  и  опирается  спиной  на  дверь.

Л ю д м и л а (с  дрожью  в  голосе).  Что  ж  ты  делаешь,  сестра?   Все  было  так  хорошо…  Стоило  ли  из-за  этой  старой  дуры  терять  свою  сестру?  У  нас  же  с  тобой  никого  больше  нет…  Не  можем  же  мы  всерьез  считать  эту  деревенскую  пьянь  и  уголовщину  своими  братьями…  Но  ты  такое  дело  разворачиваешь  против  меня!..  Если  бы  ты  знала,  сколько  крови  из  меня  выпила  эта  старая  сволочь,  ты  бы  ее  не  привечала  у  себя,  не  лечила,  а  давно  бы  сбросила  с  балкона…  Как  я  ее  ненавижу!..  Она,  даже  подыхая,  норовит  сделать  мне   гадость!..  А  ты  воспользовалась  моментом,  ухватилась…  У  тебя  же  есть  свой  дом,  зачем  тебе  этот?   Хочешь  поживиться?..  Знай,  этому  не  бывать!

Я в л е н и е   шестое.

Коридор  в  квартире  Ирины  и  Максима.
Ирина  подходит  к  двери,  поворачивается  и  опирается  спиной  и  затылком  на  дверь.

Г о л о с   Л ю д м и л ы  (приглушенно).  Я  не  хочу  тебе  больше  ничего  объяснять,  сестра…  Но,  если  ты  не  отзовешь  иск,  ты  мне  больше  не  сестра…  Запомни!  И  у  тебя  будут  проблемы,  очень  серьезные  проблемы…  Не  пришлось  бы  тебе  пожалеть…  Всё!  Я  тебя  предупредила!

Из-за  двери  донесся  шорох  удаляющихся  шагов.  Ирина  заглядывает  в  глазок  и  быстро  идет  на  кухню.

Я в л е н и е   седьмое.

Кухня  в  квартире  Ирины  и  Максима.
В  темноте  у  окна  стоит  Максим. Сзади  подходит  Ирина  и  кладет  ему  руки  на  плечи.

И р и н а  (шепотом).  Вон,  они!    (Смотрит  за  окно  вниз.)  Видишь?  В  шубах!  Как  в  Большой  театр  приехали…
М а к с и м.  А  на  спектакль  не  попали…
И р и н а.  Билетов  в  кассе  не  оказалось,  а  на  «лишнего»  -  не  удалось…,  -  задумчиво  добавляет  Ирина.
М а к с и м.  Поехали…  А  что  так  долго?
И р и н а  (уклончиво).  Да,  так…  Пойди,  сделай  звонок,  как  было…  Да  и  свет  уже можно  включить…

Максим  уходит,  включив  свет.
Ирина  собирает  посуду  со  стола,  составляет  ее  в  мойку  и  начинает  мыть.
Входит  Максим,  берет  тряпку,  вытирает  стол.  Затем  подходит  к  мойке,  бесцеремонно  отстраняет  руки  жены,  споласкивает  тряпку,  отжимает  ее  и  бросает  поверх  емкости  с  моющим  средством.

И р и н а.  А,  что  это,  ты  меня  толкаешь?
М а к с и м.  А  кого  же  мне  еще  толкать?  (Вертит  головой  во  все  стороны.)   Здесь  больше  никого  нет…
И р и н а  (беззлобно).  Нахал!
М а к с и м.  Мы  -  нахал?    (Тычет  себя  в  грудь.)  Это  неслыханное  оскорбление!  Мы…  требуем  сатисфакции!…
Он  подходит  к  выключателю  и  гасит  свет.
-  У  всех  у  вас  одно  на  уме,  -  говорит  в  темноте  Ирина.  -  Сатисфакция…

КАРТИНА   ШЕСТАЯ

Белое  заснеженное  поле,  по  краям  которого  черные  стены  деревьев.
Черный  покосившийся  забор.
Белые  шапки  на  крышах  утопших  в  снегу  изб  с  черными  прогалами  вокруг  дымящихся  труб.
Церквушка  с  синими  луковками  куполов  и  тусклыми  замерзшими  крестами.
Палисадник,  бугрящийся  снежными  грядками,  за  которыми  видны  верхушки  кустарников.
Яблони,  опустившие  свои  черные  ветви  под  тяжестью  гроздьев  вездесущего  снега.
Дом  Полины  Александровны.
Двери  болтаются  на  скрипящих  петлицах    туда,  сюда и,  нет-нет,  да  и  хлопнут  глухо  об  косяк  своим  иссохшим,  облупившимся  телом.

У  внутренней  стены  стоит  Максим и,  держа  в  руках  по  картофелине,  стучит  ими  друг  о  друга  и  вслушивается  в  звук,  который  очень  напоминает  звук  бьющихся  друг  о  друга  камней.
Из  открытых  дверей  избы  выходит  Ирина,  затем  Клавдия.

К л а в д и я  (всплескивает  руками).    Вот,  часу  до  вас  не  дожила…  Дрова  в  ей  поукрали  давеча,  топить  стало  нечем…  Вот,  сколько  в  избе  было  дров…  на  них  держалась…  Говорила,  что  сегодня  вы  приедете…  на  суд…  что  и  решите,  как  ей  быть…  И  болоны  газовые  поукрали…  оба…  Кады  успели?…
И р и н а  (качает  головой).  Понятно…  Люся  с  Толей  были?
К л а в д и я.   Так,  дня  три…  Сегодня  у  нас  чатверть?  В  понядельник  и  были…  втроем  с  Танькой…  В  шу-убах  все…  Царицы,  мать  их…  Консерв  тетке  привезли,  порадовали  старуху  напоследок…  Там,  в  холодильнике,  ищо  одна  банка  лежит…  на  полке…
И р и н а  (перебивает).  А  картошку  нашу  из  подпола  кто  вынес  на  мороз?
К л а в д и я  (недоуменно)  Каку  картошку?

Максим  отступает  в  сторонку.

Енту?    (Заглядывает  на  мешки.)  Да  кака  ж  тут  могет  быть  картошка?  Что  вы?  Како  ж  дурак  здесь  картошку  вам  оставить?

Клавдия  подходит  к  мешкам,  открывает  ближний  и  ворошит  внутри  него  рукой,  наполнив  сени  дребезжащими  звуками.

Так,  здесь  каменюки  одне!  (Ставит  диагноз  замерзшей  картошке.)   Шесь  мешков!  Упаси,  Господи!.. Вот,  лихо!..
М а к с и м (едко).  Действительно,  лихо…  Как  же  Вы  могли  не  заметить,  Клавдия  Степановна,  если  каждый  день  здесь  бывали?..
К л а в д и я  (суетливо).  А  я,  что?   Я  ж  к  Полине  потемну  только  и  приходила…  Днем  своих  делов  не  разгрести…  В  сенях  у  ей  сроду  свету  не  було…  Кто  ж  тут  чего  увидить?  Ты  б  не  показал,  и  мимо  опять  прошла  б…
И р и н а  (прерывает).  Ну,  вы  что?  Тут  человек  умер,  а  вы  -  «картошка»…  Надо  ехать  в  Михнево,  Максим,  и  везти  сюда  милицию…  Заодно  и  на  картошку  напишем…  Поехали!

КАРТИНА   СЕДЬМАЯ

Вечер.  Салон  автомобиля.
Максим  и  Ирина  едут  молча.
Зажженные  фары  и  работающие  «дворники»,  похожие  на  метрономы.

М а к с и м  (нарушает  молчание).  Смотри,  как  необычно  идет  снег…  Первый  раз  такое  вижу:  как  в  компьютерной  заставке…  Помнишь,  еще  на  девяносто  пятом  Windos’e  стояла?

Ирина  молча  кивает  головой.

Самая  загадочная  заставка:  белые  точки  на  черном  фоне  летят  и  летят  тебе  прямо  в  лицо,  потом  куда-то  пропадают,  и  на  их  место  тут  же  прилетают  другие.  Эти  другие  также  незаметно  исчезают  и  на  их  место  снова  прилетают  другие,  свежие…  И  так  без  конца…  Тебе  это  ничего  не  напоминает?
И р и н а  (после  паузы).  Напоминает…  зарплату,  наверное…  Деньги  тоже  летят  тебе  прямо  в  руки,  два  раза  в  месяц,  но  тут  же  куда-то  исчезают…  и  так  без  конца…        М а к с и м  (кивает  головой).   Понятно…  Я,  можно  сказать,  перед  человеком  душу  наизнанку  выворачиваю,  такие  глубокие  лирические  признания  делаю,  а  этот  человек  берет  и  все  приземляет  и  опошляет…  Спасибо!
И р и н а.   Пожалуйста!  Заходите  еще!

Некоторое  время  они  опять  едут  молча.

М а к с и м.    Ты  знаешь,  мне  сдается,  что  пропажа  газовых  баллонов  твоей  покойной  тетушки  -  дело  рук  этой  Клавы…  А  наша  замороженная  картошка  -  дело  рук  твоей  милой  сестрицы…
И р и н а  (равнодушно).  Ну,  во-первых,  она  мне  не  «милая»,  а,  во-вторых,  как  она  смогла  бы  поднять  такие  тяжелые  мешки  из  подпола  наверх…
М а к с и м  (с  сарказмом).  Ха!  А  Толик  на  что?    Надо  же,  такую  картошку  загубить…  вместе  с  семенами…  Десять  лет,  можно  сказать,  культивировал  синеглазку…  как  мичуринец…  Лучшая  картошка  в  нашей  деревне  была!..  Как  волной  смыло!..  Всё,  я  картошку  больше  не  сажаю…  Тем  более,  что  и  хранить  ее  теперь  будет  негде…
И р и н а.   Максим!   Все-таки,  человек  умер,  а  ты  -  про  баллоны,  про  картошку…  Я  все  думаю,  почему  тетя  Поля  так  быстро  умерла?  Ведь,  мы,  практически,  за  каких-то  два  месяца  поставили  ее  на  ноги…
М а к с и м.  Слава  Богу,  что  она  сама  в  деревню  запросилась,  царствие  ей  небесное…
И р и н а.    А  консервы,  которые  Люся  привезла  ей  на  днях,  были  сильно  просрочены…  Участковый  зафиксировал  это  в  протоколе  и  забрал  банку,  как  вещдок.  Теперь  обязательно  сделают  вскрытие…  А  по  картошке  -  я  добьюсь  заведения  уголовного  дела…  Это  им  так  даром  не  пройдет…  И  свидетеля  найду…  К  тетушке  не только  Клавка  ходила…  А  что  Сашка  Шугаровский  говорит?