Дорогая Памела

СОЛ. Из мрамора. Из настоящего мрамора.
БРЭД. И каждый сочельник в день ее рождения, мы будем поминать ее.
ГЛОРИЯ. А если у нас родится девочка, то назовем ее Па­мела.
СОЛ. А если мальчик — Соломоном.
БРЭД. Иди, Сол. Это — судьба!
СОЛ вздохнув, направляется к двери, в этот момент дверь с шумом распахивается. Входят ЧЕ­ЛОВЕК ТЕАТРА и полицейский ДЖО ЯНКИ. Они несут носилки, на которых лежит ПАМЕЛА, прикрытая пальто.
СОЛ. Что это?
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Ее сбила машина.
ДЖО (рыдая). Ублюдок! Я его поймаю!
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. На площади между двенадцатой и тринадца­той улицей их сбила машина.
СОЛ. Кого «их»?
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Памелу и кота.
ДЖО (рыдая). И оба погибли… (Ставит носилки на пол). Памела! Очнись, Памела!
Все окружают носилки. Возгласы: «О, Боже!» «Как это случилось?» «Памела!»
ГЛОРИЯ. Сердце! Прослушайте сердце!
СОЛ. Пустите меня! (Склоняется над ПАМЕЛОЙ). Ни звука! Тишина!
БРЭД. Надо сделать искусственное дыхание
СОЛ. Поздно!
ГЛОРИЯ (в отчаянии). Убийцы! Убийцы! (Плачет). Памела, миленькая моя!
СОЛ (полицейскому). Что ты торчишь здесь, фараон несча­стный? Убийцы раскатывают на машинах, а полиция льет крокоди­ловы слезы…
ДЖО (рыдая). Я найду его! Клянусь, я разыщу его и под землей! И пристрелю! Я из Сицилии! Меня ничто не остановит! (Размахивая пистолетом, уходит).
Оставшиеся обступают носилки, склоняют головы.
ГЛОРИЯ. Бедная Памела!
СОЛ. Какое несчастье! Я этого не переживу.
БРЭД. Вот так все решилось само собой…
СОЛ. Помолчи! Как можно в такой момент думать о делах… Друзья, я хочу оказать речь… (Встал в позу). Мы прощаемся сегодня с нашей дорогой Памелой… Эта женщина вошла в наши судьбы, для каждого у нее нашлось доброе слово и частица сво­ей души… (Всхлипывает). Страшно подумать, что несчастный случай отнял ее у нас, что какой-то сукин сын, какой-то подонок и мерзавец оборвал жизнь такой замечательной женщины. Пусть господь Бог покарает его за все! (Всхлипывает). Прости и нас, дорогая Памела! Прости, если мы были несправедливы к тебе… Прости за то, что не всегда наши помысли были чисты.
БРЭД. Не надо, Сол, об этом.
СОЛ. Нет! Я скажу! В такую минуту мне хочется снять грех с души! Памела! Мы тоже сукины дети и мерзавцы! Мы хотели те­бя погубить! А теперь, когда это случилось…
БРЭД. Заткнись!
СОЛ. Никто не заставит меня замолчать в такую минуту! Я говорю моей Памелой… (Подняв глаза к потолку). Памела, слышишь ли ты меня?
ПАМЕЛА. Да, Сол, говори… (Садится на носилках).
Общее замешательство.
ГЛОРИЯ. Жива! Памела жива! (Бросается обнимать ее).
ПАМЕЛА. Где я?
СОЛ. Дома, Памела, среди друзей.
ПАМЕЛА. Господи, какое счастье… Я ведь побывала уже на том свете.
СОЛ. Ты была мертва, Памела. Я не слышал стука сердца.
БРЭД (мрачно). Купи слуховой аппарат, кретин.
ПАМЕЛА. Господи, какое счастье видеть ваши лица. Глория… Брэд… Сол… Мой родной подвал… мои бочки… (Ог­лядывается, замечает папку с разбросанными листками). И ваша папка, сэр! (Собирает листки). Видите, все на месте, а вы волновались. Все хорошо. Все живы… все идет, как положено…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (рассматривая листок). Верно. Здесь так и написано… (Читает). «Все хорошо. Все живы. Все идет, как положено»… Далее ремарка: «Общее ликование». (Смотрит на задумавшихся БРЭДА, СОЛА, ГЛОРИЮ). Конец четвертой картины.
Картина пятая
Ночь. Тот же подвал. Справа на диванчике сидит ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА, подложив под голову папку с пьесой. В центре в кресле сидит ПАМЕЛА, прислушиваясь к шороху, который раздается в углу подвала.
ПАМЕЛА (обращаясь к невидимым мышам). Ну что, безобразники? Теперь вам раздолье? А ну, тихо! Я кому сказала…
Шорох усиливается.
Ладно. Сейчас я вас успокою. (С трудом встает, опираясь на костыли, ковыляет в угол, роется в бумагах, достает большую фотографию кота, грустно рассматривает ее). Ах, Тэннер, как это несправедливо — покинуть меня в такой момент. (Прикалывает фотографию в углу на стене).
Просыпается ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Что случилось, миссис Кронки?
ПАМЕЛА. Ничего. Спите…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Который час?
ПАМЕЛА. Не знаю. Ночь.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (открыл пьесу, заглянул). Верно. Ночь. Началась последняя картина… (Читает). «Ночь. Тот же подвал. Памела Кронки сидит в кресле, прислушиваясь к шорохам…» Вот видите, миссис Кронки, вы нарушаете ремарки… Вам нель­зя ходить. Вам предписан покой.
ПАМЕЛА. Мыши. Они почувствовали, что господина Тэннера больше нет, и совсем обнаглели.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Вам нельзя ходить. Вам нужен поной. Мы поставим мышеловку.
ПАМЕЛА. Нет. Разве можно быть таким жестоким?! Я приду­мала хитрость… (Показывает на фотографию). Они увидят его усатую физиономию и угомоняться… Ах, какой он был добрый, мой Тэннер. Знаете, за всю свою жизнь он не погубил ни одной мыши, и ни одной птицы. Я всегда любовалась, как воробьи клюют из его миски, а он урчит, но даже лапы не поднимет.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Вы считаете, такое поведение украшает кота?
ПАМЕЛА. Это был цивилизованный и хорошо воспитанный кот. Можете представить, каких душевных мук ему это стоило. Но он сдерживал свои первобытные инстинкты. У нас был с ним общий принцип существования: «Живи и дай жить другим!»
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Где-то я уже это читал.
ПАМЕЛА. Вероятно, в Библии.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Нет. Кто-то здесь уже произносил подоб­ную фразу. (Листает пьесу). Вот. Страница тридцать седьмая… Это сказал Сол Бозо.
ПАМЕЛА. Я так и подумала. Мистер Бозо один из самых по­рядочных и гуманных людей, которых я когда-либо встречала…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (усмехнувшись). Ах, миссис Кронки. Если б вы только знали, что собирался с вами сделать этот добрый и гуманный человек. Я бы мог вам рассказать, но не в моих привычках фискалить…
ПАМЕЛА. Я бы все равно не стала слушать. Откуда вам знать, каков он на самом деле, мистер Бозо.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Я прочитал всю пьесу. В подлиннике.
ПАМЕЛА. Ну и что? Там ведь только написаны слова. А что у человека на душе, надо догадаться.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (обиженно). Ну, знаете ли…
ПАМЕЛА. Мой знакомый мясник часто кричит, что люто нена­видит свою жену. Причем, кричит это в порыве страсти. Очевид­но, от этого она беременеет. Во всяком случае у них восемь детей, и если его ненависть не утихнет, то жди девятого… Нет, сэр, чтобы понять человека, не обязательно все слушать, что он говорит… Не стоит вам каждую секунду заглядывать в эту папочку. Перед вами — живые люди. Отбросьте предубеждения и вглядывайтесь в них… Дайте-ка ее сюда! (Забирает у ЧЕЛОВЕКА ТЕАТРА папку). «Мысль изреченная есть ложь. А напечатанная вдвойне».
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Но я должен помогать правильному воспри­ятию зрителей.
ПАМЕЛА. Прежде всего — не мешать! Помните первую запо­ведь врача: «Не вреди!»
Открывается дверь, появляется полицейский ДЖО ЯНКИ.
ДЖО. Разрешите?
ПАМЕЛА. Да, Джо. Входи!
ДЖО. Вы одна?
ПАМЕЛА. Разумеется. (Жестом указывает ЧЕЛОВЕКУ ТЕАТРА, чтоб тот спрятался).
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (шепотом). Он не должен был приходить. Да еще ночью.
ПАМЕЛА (шепотом). Джо мой друг. Он может навещать меня в любое время… Входи, Джо!
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА прячется.
ДЖО. Проходил мимо, решил узнать, как себя чувствует моя дорогая Памела. О, вы уже передвигаетесь?
ПАМЕЛА. Понемножку ковыляю, я крепкая старушка, Джо. Ма­шина наверняка пострадала больше. Я ей помяла все бока.
ДЖО. Мы ее найдем! Я поставил всю полицию на ноги. Этот ублюдок сядет за решетку.
ПАМЕЛА. Не надо быть жестоким, Джо. Наверняка это случайность. Теперь этот несчастный где-то сидит и мучается совес­тью… Лучше скажите, как ваше самочувствие?
ДЖО. Все в порядке.
ПАМЕЛА. Приступ прошел?
ДЖО. Какой приступ?
ПАМЕЛА. Мистер Винер сказал, что вас скрутило.
ДЖО. Он так сказал?
ПАМЕЛА. Он видел вас на площади между двенадцатой и тринадцатой улицей…
ДЖО. Странный господин этот ваш Винер. Как-то умудряет­ся видеть то, чего не было. Ладно. Разберемся! Где он?
ПАМЕЛА. Спит.
ДЖО. Придется разбудить.
ПАМЕЛА. Вы с ума сошли, Джо. Будить человека только по­тому, что он вас с кем-то спутал… Значит ему померещилось.
ДЖО. Миссис Кронки, человеку может мерещится что угодно! Это ненаказуемо. Но если он при этом сидит за рулем краденой машины, то дело меняет оборот…
ПАМЕЛА. Нехорошо так говорить, Джо!
ДЖО. Миссис Кронки, вчера утром на моем участке был уг­нан «Форд». Угонял его молодой джентльмен по всем приметам похожий на мистера Винера… Машина обнаружена недалеко от вашего дома, на руле есть отпечатки пальцев… Если они сов­падут…
ПАМЕЛА. То сколько?
ДЖО. Годик тюрьмы.
ПАМЕЛА. Этого нельзя допустить, Джо. У Брэда больные легкие.
ДЖО. Тогда 10 тысяч штрафа. У него найдется такая сумма?
ПАМЕЛА. Откуда?
ДЖО. Я вам скажу, миссис Кронки: у человека должны быть либо деньги, либо здоровье. Если нет ни того, ни другого — не воруй!
ПАМЕЛА. Зачем ему понадобилась машина?! Ох , господи, что же делать? Джо, вы такой добрый, придумайте что-нибудь!
ДЖО. Миссис Кронки, у вас все добрые. Я вам давно гово­рил, мне эта компания не нравится… я мошенников узнаю по запаху.
ПАМЕЛА. Опять вы про эти злосчастные духи? Я же отдала вашей жене свой флакон. «Ма гриф». Послушай, Джо, вы ведь пришли сюда не арестовывать господина Винера, а справиться о моем здоровье? Оно теперь зависит от вас. Дайте мне встать на ноги, и я постараюсь все уладить. Клянусь, вы все будете довольны… Ну, Джо! Будьте великодушны! Считайте, что меня скрутило и я молю вас о помощи… (Изображает боль в шее). Смотрите! Ну?..
ДЖО (улыбнувшись). Вы кого хочешь уговорите, Памела… Ладно! Будем считать, что меня здесь не было.  Я приду за Брэдом завтра. А если он до этого времени смоется из города, что ж… никто не виноват! Ну как, Памела, вам легче?
ПАМЕЛА. Чуть-чуть отпустило… Правда не до конца.
ДЖО. Все что мог, сделал, я ведь не врач, а сержант. Счастливо! Выздоравливайте, Памела.
ПАМЕЛА. Спасибо, Джо!
ДЖО уходит. Едва за ним закрывается дверь, наверху выглядывает СОЛ.
СОЛ. Смылся?
ПАМЕЛА. Кто?
СОЛ. Фараон.
ПАМЕЛА. Если вы говорите о сержанте Джо Янки, мистер Бозо, то он действительно ушел.