Дорогая Памела

БРЭД. Вы перепутали, сержант. Наш Сол вообще никогда не принимает душ.
ДЖО. Это они продали моей жене вонючее духи! Где вы, мерзавцы?
ГЛОРИЯ. Не смей хватать меня лапами, мусор!
СОЛ (кричит). Рвем когти!
ДЖО. Всем стоять! Застрелю! Памела, это — банда!
ПАМЕЛА (кричит). Замолчи! (Зажгла свечу и теперь подни­мается по лестнице, освещая подвал). Сержант Джо Янки, вы не смеете оскорблять моих друзей в моем доме… Это честные и добрые люди. Подозревать их в чем-то дурном, значит, подозревать меня…
ДЖО. Но они похожи на тех, кого мы ищем…
ПАМЕЛА (перебивая). Все люди на кого-то похожи, Джо, важно под каким углом смотреть. Я старая, близорукая женщи­на, и то вижу, чем наполнены их души, а вы молодой и здоровый, все время принимаете белое за черное… Спрячьте пистолет, Джо! Если вам так хочется стрелять, стреляйте шампанским… Брэд, отдайте сержанту бутылку… Приготовьте бокалы… Ско­ро наступит Рождество, и мы должны достойно его встретить. (ГЛОРИИ). Деточка, я, пожалуй, исполню твою просьбу и помо­люсь. Я никогда не молюсь на людях, поскольку у каждого с Богом свой разговор и посторонним он может показаться стран­ным… Я лично пишу ему открытки.
СОЛ. Открытки?
ПАМЕЛА. Да. Под Рождество принято посылать друг другу поздравительные открытки… У меня знакомых не было, поэтому я всегда писала Богу… Но сегодня темно, с моим зрением пи­сать трудно, поэтому я все изложу устно… (Встает на коле­ни). «Господи, боже мой, здравствуй! Обращается к тебе Памела Кронки, твоя старая знакомая. Поздравляю тебя с Рождеством и желаю исполнения всех твоих желаний. Сейчас ты, конечно, очень-очень занят, миллионы людей обращаются к тебе, но я ве­рю, ты найдешь и для меня минутку, как это было всегда. Думала, какой сделать подарок к твоему дню рождения, и решила в очередной раз пообещать любить ближнего из последних сил. Не мне тебе объяснять, что это нелегко! И ближним не всегда оказывается тот, кого хотелось бы видеть. Но что поделаешь? Ты учил, что любовь — это не удовольствие, а тяжелый труд и ис­пытание. Дай же мне силы выдержать его, и дай силы тем, кого я люблю, полюбить друг друга. На сем, до свидания! Аминь! Остаюсь навек твоя Памела Кронки. (Встает с колен).
ГЛОРИЯ. Как хорошо! Я тоже теперь буду сочинять письма к Богу.
СОЛ. А от него весточки приходят?
ПАМЕЛА. Пока нет.
БРЭД. Наверное потому, что вы не указываете обратный адрес…
ПАМЕЛА (улыбнувшись). Наверное. Но вообще он пишет «До востребования», так что, рано или поздно тот, кто ждет, полу­чит…
БРЭД. Интересно, как это будет выглядеть.
СОЛ. Очень просто. Один раз — разверзнуться небеса…
ДЖО. Не говорите про это. Я боюсь. Лучше выпьем! (Откры­вает бутылку).
СОЛ. Разверзнутся небеса, раздастся гром и…
ДЖО выстреливает пробкой от шампанского в по­толок. Вспыхивает свет. Взрыв. Раскалывается потолок. Огромное количество газет, банок, прочего барахла валится вниз, пробивая пол… Все с ужасом глядят на происходящее.
ПАМЕЛА. Вот она, весточка! Вот она! Все живы, здоровы? Никто не пострадал?
Из-под пола, стряхивая с себя штукатурку, по­является ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (заглядывая в текст). Никто не пострадал. Все ликуют. Общая радость. (Падает без сознания).
Часть вторая.
Картина четвертая.
Прошел месяц. Подвал несколько преобразился: отремонти­рован потолок и пол, мусор прибран, бочки, бутылки и прочее приведено в определенный порядок. Стол накрыт скатертью, стоят чашки для чая, возле них чистенькие салфетки. Лежа на диване в углу, БРЭД читает газету.
Появляется ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА, изумленно оглядывает сцену, начинает что-то искать, не находит. Обращается в зал.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Джон Патрик. «Дорогая Памела». Часть вторая… (Замялся). Извините, я куда-то сунул текст пьесы. Вернее, это они куда-то ее сунули. Я положил пьесу там, на бочку, но здесь в антракте все переставили… (БРЭДУ). Изви­ните, господин Винер, вы не видели случайно текст пьесы? Такая папочка…
БРЭД пожал плечами.
Она мне крайне нужна. Я должен помогать восприятию зрителей.
БРЭД сунул руку под кушетку, достал флягу виски, глотнул.
Сэр, я вас спрашиваю: не видели, случайно, пьесу?
БРЭД (мрачно). Иди ты… со своей пьесой! (Еще глотнул).
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (в зал). Мрачный… и пьет с утра. Что-то у них тут произошло. Где же текст? (Ищет).
Появляется ПАМЕЛА. Она, как всегда, в хорошем настроении. Перед собой катит маленькую тележку с продуктами.
ПАМЕЛА. Доброе утро! Детки, пора завтракать! (Выгружает на стол яркие пакеты). Все, все, завтракать! Тэннер, где вы! Тэ-э-ннер! (ЧЕЛОВЕКУ ТЕАТРА). Вы не видели этого лежебоку?
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Нет, Миссис Кронки. А вы не видели слу­чайно текста пьесы?
ПАМЕЛА. Что это?
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Папочка такая… синяя. Я положил ее у бочки. Еще в конце первого акта… И теперь никак не могу найти.
ПАМЕЛА. Разумеется, сэр. Ведь с той поры прошел месяц.
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Месяц?
ПАМЕЛА. Да, и многое изменилось здесь… Даже господин Тэннер… Вот он где, лентяй! (Идет за бочку, выходит оттуда с живым котом). Не правда ли, он похорошел?
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Да. Он как-то поживее смотрится…
ПАМЕЛА. Еще бы! Он теперь по субботам получает молоко. Настоящее свежее позавчерашнее молоко… (Наливает молоко в блюдечко, уносит кота за бочку).
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (с интересом разглядывая ее). Миссис Кронки, у меня в руках нет пьесы и поэтому я не очень понимаю, что случилось. Вы разбогатели?
ПАМЕЛА. Да! У меня появились настоящие друзья!
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Ах, в этом смысле… «не имей сто руб­лей…»
ПАМЕЛА. Что вы сказали?
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Есть такая русская поговорка… Перево­дится она следующим образом. Какой у нас официальный курс? Ну, в общем, можно сказать: «не имей примерно шестьдесят четыре долла­ра, а имей лучше сто друзей».
ПАМЕЛА. Не очень понимаю, при чем здесь шестьдесят четыре доллара, одно лишь скажу, что с появлением мистера Винера, мистера Бозо и Барбары этот подвал превратился в замок чудес… (Показывает на потолок). Это отремонтировал Брэд. Он великолепный инже­нер. А Барбара оказалась прекрасной хозяйкой: всюду порядок, занавесочки, салфеточки… Не то что я, грязнуля. А мистер Бозо… О, мистер Бозо — достойный, добрый и поразительно наб­людательный джентльмен. Он иногда берет мою тележку, ходит на какие-то свалки и находит поразительные вещи. То почти новую скатерть, то торшер… Вчера, представьте, принес замечательный новый кофейник…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Вместе с кофе?
ПАМЕЛА. Да. Откуда вы знаете? Кофе был еще теплый… Все таки какие есть добрые и внимательные люди — выбрасывая ко­фейник, подогревают его…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (скептически). Вы очень доверчивый чело­век, миссис Кронки… У меня нет пьесы, и я плохо помню, что там дальше произойдет, но я скажу вам — вы чересчур доверчивы. Вы все видите в розовом свете. А мир полон негодяев.
ПАМЕЛА. Наверное, сэр. Но мне везет на хороших людей. Вы знаете, как-то я провела опыт: встала на углу улицы и го­ворила каждому прохожему, что потерялась. Хотела проверить, найдется ли добрый человек, и представьте, двое из восьми немедленно согласились…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА. Двое из восьми? Немного…
ПАМЕЛА. Много, сэр. Сто процентов. Четверо из восьми не говорили по-английски, и не понимали, что я от них хочу. Двое сами потерялись и мне пришлось их проводить. Так что мне ве­зет на добрых людей…
ЧЕЛОВЕК ТЕАТРА (сокрушенно). Я должен срочно найти пьесу, иначе здесь черт знает что может случиться. Будьте осто­рожны! Умоляю!.. (Уходит).
ПАМЕЛА. Барбара, завтрак готов! (Наливает кипяток в чашки). Брэд, вы хотите кофе или китайский чай? Я нашла неско­лько новеньких пакетиков.
БРЭД (мрачно). Благодарю вас! Я не хочу ничего.
ПАМЕЛА. Немного молока?
БРЭД. Миссис Кронки, я читаю газету. И просил бы мне не мешать…
ПАМЕЛА. Только скажите, что бы вы хотели…
БРЭД (перебивая). Миссис Кронки, я же сказал: ничего. Неужели не ясно, что это значит? Это значит, что человек хо­чет, чтобы его оставили в покое!
ПАМЕЛА (с улыбкой). Ну, конечно. Извините! Как я сразу поняла.
Сверху на лестнице появляется ГЛОРИЯ в домаш­нее халате.
А вот и наша Барбара проснулась.
ГЛОРИЯ. Я проснулась два часа назад. И знаете, что потом сделала? Никто не угадает.
ПАМЕЛА. опять уснула?
ГЛОРИЯ. Нет. Я лежала, смотрела на улицу и думала, по­чему мир такой серый и пасмурный? И пролежав час, я поняла, почему.
ПАМЕЛА. Почему?
ГЛОРИЯ. Потому что грязные стекла.
ПАМЕЛА. Потрясающе!
ГЛОРИЯ. И знаете, что я с ними сделала?
ПАМЕЛА. Вышибла к чертям собачьим!
ГЛОРИЯ. Хуже. Я их помыла! И улица оказалась разноцвет­ной, а погода солнечной.
ПАМЕЛА. Барбара, вы — гениальны!
БРЭД. Господи, как они мне надоели… (Поворачивается на другой бок, успев глотнуть из фляги).
ГЛОРИЯ (ПАМЕЛЕ). Он опять встал не с той ноги?
ПАМЕЛА. По-моему, он вообще не встал.
ГЛОРИЯ. Брэд, тебе не совестно?
БРЭД. Заткнись!
ГЛОРИЯ. Хорошая работа — лежать на диване и тянуть вис­ки. Это тебе на бирже подыскали?
БРЭД. Ты заткнешься или помочь? (Замахнулся флягой).
ПАМЕЛА испуганно вскрикнула.
ГЛОРИЯ. Не бойтесь, Памела! Там на донышке осталось виски, а этого он никогда не выбросит. (Садится за стол, глотает чай). Вкусный чай. Это из наших старых запасов?
ПАМЕЛА. Ну, что вы… Это свежие пакетики, их принес мистер Бозо…
ГЛОРИЯ. Брэд! Глотни чаю для разнообразия…
ПАМЕЛА. Я уже предлагала это господину Винеру, он отка­зался. (Хлопнула себя по лбу). Дура! И правильно сделал… Человек с похмелья, а я лезу со своим дурацким чаем… (Идет к бочке). Барбара, вам не попадалась темная пыльная бутыль?
ГЛОРИЯ. Там все темные и все пыльные.
ПАМЕЛА. Это особенная. Осталась после мужа… Какая-то удивительная настойка на цветах. Можно два дня поддавать, потом принимаешь одну рюмочку этого снадобья и все… Голова чистая, изо рта пахнет левкоями… Сейчас! (Спускается вниз).
ГЛОРИЯ подсаживается к БРЭДУ, старается его расшевелить.
ГЛОРИЯ. Ну, Брэд… Ну же… неудобно перед Памелой. Она так старается для тебя.
БРЭД. Пропади она пропадом!
ГЛОРИЯ. Что ты бесишься, не понимаю!