Замок

Цирил. Да, но это было по прямому указанию императора. Ему было поручено построить кир­пичный завод. В интересах государства. И для защиты от пруссаков.
Габа. Как вам известно, на шее умершего обна­ружены синяки.
Цирил. Это невозможно. Ведь он умер от инфаркта.
Габа. Увы. Таково мнение специалистов.
Густав   (глухо). Я так и знал.   (Подходит к Габе.)
Габа. У вас есть какие-то соображения?
Ц и р и л. Филиппа! (Непроизвольно расставляет стулья.)
Габа. А у вас?
Густав. Что-то мне в этом не нравится.
Габа. А у аас?
Бернард. Возможно, кто-нибудь его убил.
Общее оцепенение.
Габа (заглянув в блокнот, читает). Синяки на шее явились следствием сильного и длительного сжатия каким-то предметом, предположительно — конопляным шнуром. Почти несомненна прямая связь между этим сжатием и смертью в резуль­тате удушения.
Цнрил (цинично). Возможно, он сам удавился. Он был порядком взбалмошный.
Бернард. Каждому предстоит умереть. Не понимаю, к чему все эти разговоры? Ими вы уже никому не поможете.
Габа  (быстро Цирилу). Вы слышали крик?
Ц и р и л. Криками не интересуюсь. У меня было много работы. Моя работа чуть потруднее, чем, напри­мер, допрашивать людей.
Габа. Где вы находились в тот момент?
Цирил. У окна.
Габа   (Густаву). А вы? (Пауза.)
Цирил. У своего окна. Подчеркиваю — у своего. (Пауза.)
Густав. Скажу прямо — я был в постели.
Габа. Который был час?
Густав. Не помню.
Бернард. Без трех минут семь. Я как раз слушал прогноз погоды.
Габа. Где вы в тот момент были?
Бернард. В шкафу.
Габа. Что вы там делали?
Бернард. У меня нет штор.
Габа. Вы слышали крик?
Бернард. Да.
Габа. Как это возможно?
Бернард. Была приоткрыта дверца.
Габа. Что вы после этого сделали?
Бернард. Подошел к окну — взглянуть, что случилось.
Габа. На какие средства вы живете в Замке?
Бернард. Полагаю, это не имеет значения.

Г аба (листает блокнот). Пожалуй. Установлено, что после покойного не осталось… никаких денег.
Общее оцепенение.
Г аба   (Цирилу). Вы тоже подошли к окну?
Ц и р и л (оскорбленно). Я не мог подойти к окну, я стоял возле него.
Габа. Допустим. Что вы видели?
Ц и р и л. Шел дождь.
Габа. И ничего больше?
Ц и р и л. Ничего особенного. Через двор быстро прохо­дили какие-то люди… Ну, мои здешние друзья.
Густав. Я — нет.
Ц и р и л. Почему ты — нет?
Густав. Я требую, чтобы меня допросили отдельно.
Габа. Полагаю, в этом не будет нужды.
Густав. Но тогда я не могу… Ладно, раскрою карты. Я лежал в постели. Этот крик заставил меня вскочить. Я бросился к окну…
Габа. И что-нибудь увидели?
Гугтав. Там, напротив, в окне стоял… (Поколебав­шись.) Вот он… Бернард.
Бернард (вскакивает, впервые утратив апатию). Грязная ложь! В это время я еще был в шкафу. Подчеркиваю: в своем шкафу!
Густав. Я совершенно… ну, просто… еле добрался до постели. Это был для меня страшный удар!
Габа. Продолжайте.
Густав. Пролежал несколько минут, чтобы собрать­ся с силами. И стал одеваться. Потому я и пришел последним, когда все было кончено.
Цирил (пораженный исповедью Густава, начинает кое-что понимать). Так-таки последним?
Густав. Такая уж у меня привычка. Являться туда, куда я должен явиться. И наоборот.
Габа. Кто-нибудь это подтвердит?
Густав. Я не привык… чтобы мои слова кто-нибудь подтверждал- (С достоинством.) За правдивость своих слов в полной мере отвечаю я сам!
Бернард. В конце концов это пошло! (Габе.) Я встретил его во дворе. Он вышел одновременно с Цирилом. Надеюсь, Цирил подтвердит.
Цирил   (поколебавшись,   Густаву).   Я…   по-твоему,
я был наверху раньше тебя? Или ты имел в виду
только Бернарда? (Пауза.) Густав    (колеблется). Да…  разумеется.  Ты должен
был там  быть.  Ведь  я  пришел  последним.  Уже
после молодчика с зонтом.
Цирил (Габе). Он ошибается. Мы шли по двору вместе, как сказал Бернард. Поднялись наверх все втроем. (Угрожающе.) Все трое!
Т’а б а. Вы настаиваете на своих показаниях?
Густав. Конечно, я могу и ошибиться. Хотя ошиба­юсь редко. С другой стороны, я умею признавать свои ошибки с пользой для себя и для истины. Взять, к примеру, ту фигуру в окне. (Смотрит на обоих приятелей.) Дело в том, что я был без
очков, а без них я вижу не далее, чем на три метра. Это мог быть и… Алеш!
Габа.   А   вы…   вы  действительно   ничего  не   видели?
Цирил (поколебавшись). Я хотел бы сделать заяв­ление.
Габа. Пожалуйста.
Цирил. Позволю себе заметить, что я чрезвычайно поражен и возмущен происходящим. Инсинуации, ничем не подтвержденные догадки, попытка про^ вести какое-то странное дознание — получает­ся, будто здесь пытаются создать впечатление, что в Замке случилось нечто’ противозаконное. Заявляю: Замок — воплощение, более того — символ нашей эпохи! И потому любой, кто хочет задеть его честь, тем самым как бы ставит под сомнение честь самого этого символа! Из чего непосредственно вытекает, что все постоянные жители Замка вне каких бы то ни было подозре­ний и в столь серьезный момент не должны допускать в своих рядах никакого разлада. Это я и хотел заявить. (Садится.)
Габа. Благодарю вас. А что вы предприняли потом?
Цирил. Я уже сказал. Пошел сюда вот с ними.
Габа. Накинули пальто?
Цирил. Не стоило задерживаться. Тут всего только пересечь двор.
Габа. И промокли?
Густав смеется.
Габа. Вы что-то хотели сказать?
Густав. Нет! Лишь… что я стал жертвой соб­ственной слепоты. Фигурой… он похож на Бер­нарда.
Габа   (Цирилу.) Там уже кто-нибудь был?
Цирил. Алеш и Эмиль только что вошли.
Густав. Вполне объяснимо. Это сделал он, а потом выбежал и дождался, пока не появились мы.
Габа. Кто?
Густав. Тот, с зонтиком!
Габа. У вас не было зонта?
Густав. Но позвольте!
Габа (быстро подойдя к Цирилу, медленно вытаски­вает из его кармана длинный шнур). Что это?
Цирил. Это… скакалка-Га б а. И часто вы ею пользуетесь?
Цирил. Ежедневно. Прыгаю с семи до четверти вось­мого и от часа сорока пяти до двух.
Габа (сделав из шнура петлю, покачивает ею из стороны в сторону). Не могли бы вы нам это продемонстрировать?
Цирил. К сожалению, уже полтретье.и.
Габа (продолжая размахивать петлей). Ага, пони­маю… вы живете в тесных границах времени, как любой… кто пользуется скакалкой.
Цирил (в недоумении). Что вы этим хотите ска­зать? Объявляю во всеуслышание: я никогда не стыдился своей профессии. Какова бы она ни была. Это моя гордость!
Пауза.

Густав. Мое сообщение никого не заинтересовало?
Бернард. Я отвык интересоваться тем, что лгут и сочиняют другие.
Г а б а. Но вы тоже отправились посмотреть.
Бернард. Да. Я люблю убеждаться в правильности прогноза погоды.
Га б а. И он оказался правильным?
Бернард. Совершенно верно. Шел дождь.
Габа. А вы… что-нибудь заметили?
Бернард. Да. Я уже сказал. Шел дождь.
Габа. А потом увидели молодого человека с зонти­ком. Ведь вы стояли у окна.
Бернард. Ах, вы о нем? Да. Из окна своей комнаты. Он шел по двору. Этак смешно — точно крадучись… как бы испугавшись чего-то.
Густав. Это подтверждает мое подозрение. Он знал, что увидит наверху. Они были знакомы.
Габа. Подозрение в чем?
Густав. Вы сами сказали. Кто-то…
Габа. Но ведь вы были уверены… что это ин­фаркт!
Густав. Да. Был. Но… вы же намекнули: эта версия неприемлема. А раз так — я от нее отказываюсь.
Габа. Вы случайно не владеете джиу-джитсу?
Густав. Это не наш вид спорта. И потом в годы своей спортивной молодости я занимался иными вещами.
Габа. Вы сменили разные профессии?
Густав. Не люблю говорить о своих заслугах. (Доста­ет из кармана футляр.) Но, между прочим, я получил и такую награду.
Габа (берет футляр, Бернарду). Вы тоже какой-нибудь чемпион?
Бернард. Когда-то я играл в пинг-понг. По необходи­мости. Мне нужна была бумажка.
Габа (открыв футляр, читает). Судя по списку ваших побед, вы предпочитали командные со­ревнования.
Густав. Не понимаю, что вы имеете в виду. Скажу прямо, у нас никогда не делалось раз­ницы между теми, кто ставит рекорды, и теми, кто их обеспечивает. Кроме того, когда-то и я… Я прошел выучку. Раз я нес четыре мешка…
Габа. Вполне вам верю. Но позднее, как человек, обеспечивающий рекорды, вы явно предпочитали действовать по указке других. Собственно гово­ря, вы как бы оказывали помощь…
Бернард. В мире царит хаос. Мы полагаем, что действуем сами, а оказывается — мы всего лишь исполнители. Полагаем, что мы исполните­ли, а на самом деле — лишь поддерживаем других… Но бывает и обратное. Мы оправ­дываемся, будто всего лишь подталкивали, а оказывается — именно мы и стиснули… кнопку.
Общее оцепенение.
Цирил. Я хочу сделать заявление!
Габа. Пожалуй… в нем уже не будет необходимости.
Цирил. Но ведь это значит… Я хотел обратить внимание на их сходство, а вы не даете мне вставить слово.
Густав. Они были в сговоре — ручаюсь. Все мы их недооцениваем. Их даже посылают в Замок. Но зачем? Мы выполняем здесь свою миссию. А они? Они уже сегодня смеются над всем, что мы завтра создадим!
Габа   (Бернарду). Вы не носите очков?
Бернард. Зачем мне очки? С меня вполне достаточ­но и того, что я вижу без них!
Габа. Да. Итак, ваше место у окна. (Несколько раз пересекает комнату, открывает и вновь за­крывает блокнот.) Вы тот, кто выглядывает в окно. И не впервые. Шесть лет назад, на Пасху… Тогда тоже стояли у окна. (Задумчиво.) Хотя в тот раз дождя не было. Но времена меняются. (Почти торжественно.) Полагаю, об­стоятельства, которые нам предстояло выяснить, в основном уже ясны.
Густав (кричит). Не понимаю! Есть подозритель­ные факты, свидетельствующие против этих… зонтичников! А вместо того вы… кто-то кого-то поддерживал! Или (обращаясь к остальным, в ужасе) может, вы с ними заодно? Это заговор!
Габа (спокойно). Нам остается только осмотреть место, где наступила смерть.
Занавес
Картина шестая.
Комната в Замке.
Та же, что в первой картине
А леш скорее притаскивает, чем приводит Я о з е ф а. Одновременно входит Э миль, садится против дверцы шкафа.