Август Коцебу «Ненависть к людям»

ЭЙЛАЛИЯ. Бог знает, что это за человек! Несколько месяцев тому, как он приехал сюда и нанял у Биттермана маленькой домик на конце зверинца. Он живет там уединенно; не только ни с кем не знается, но даже и не говорит ни с кем: я его видела раза с два издали. Сгорбясь и потупив глаза, ходит он взад и вперед и от всякого удаляется, но скрытным образом делает много добра.
ГРАФ. Лотте! поди к нему и попроси его, чтоб он пожаловал ко мне отужинать. Слышишь ли ты? чтоб пришел сюда, как в дом своего друга.
ГРАФИНЯ. Ты забываешь, что тебе надобно переодеться….
ГРАФ. Тотчас, тотчас.
ГРАФИНЯ. И принять хотя магнезии.
ГРАФ. Что мне в твоей магнезии? рюмку малаги, так и все пойдет своим чередом. – Послушай, Биттерман! я должен сказать, что голос у тебя самый звонкий: как ты заревел, то и под водою даже слышно было.
БИТТЕРМАН. Я всегда готов служить Вашему Высокографскому Сиятельству.
ГРАФ. Только с Китайским своим мостом убирайся ты к черту. (Уходит.)
ГРАФИНЯ. Пойдем, братец, уговорим его, чтоб он принял что-нибудь. У вас, верно, есть магнезия, Госпожа Миллер?
ЭЙЛАЛИЯ. В минуту. (Вынимая свои ключи, уходит. Графиня и Майор следуют за Графом.)

ЯВЛЕНИЕ XII

БИТТЕРМАН, ПЕТР и ЛОТТЕ.

ЛОТТЕ. Ха! ха! ха! – бедненький Биттерман! тебя немножко побранили.
БИТТЕРМАН. Милосердый Боже! Высокоблагородная сударыня! ведь хочется все экономно распорядить, да и знатные господа сами это любят.
ЛОТТЕ. Правда. Однако ж не должно строить мостов из гнилого лесу.
БИТТЕРМАН. Он не так чтобы очень гнил был, да Его Сиятельство несколько грузен телом.
ЛОТТЕ. Но для чего ж ты сам не соскочил в воду, чтоб спасти Графа?
БИТТЕРМАН. Боже избави! я бы тут же с ним, как ключ ко дну. Нет, я не сунусь туда, где не до меня дело; а сверх того у меня было в кармане преважное письмо; оно бы так измокло, чтоб и прочесть было нельзя; письмо из Испании от Кавалера – как бишь его зовут? (Вынимает письмо и тотчас его опять кладет.) Вы, верно, подумаете, что это неправда. Это письмо очень важно. (Петр вытаскивает у отца потихоньку из кармана то самое письмо.) Свет удивится, когда о том пронесется молва, и ни одному человеку не придет на мысль, что старый Биттерман также в том участвовал.
ЛОТТЕ. Подлинно придет ли кому в голову…
БИТТЕРМАН. Однако ж мне надобно приказать, чтоб починили Китайский мост; не вздумается ли и Графине -
ЛОТТЕ (смеясь). Также окунуться в воду?
БИТТЕРМАН. Никак, никак. – Мы его укрепим. Покорный ваш слуга, высокоименитая сударыня!
ЛОТТЕ (гордо). Ваша услужница!
Биттерман уходит
ПЕТР (развертывает письмо). Вот-те письмо из Испании! Его писал двоюродный мой брат.
ЛОТТЕ. Двоюродный твой брат? а кто он таков?
ПЕТР. Неужли вы его не знаете! – портной.
ЛОТТЕ. Твой двоюродной брат портной … ха! ха! ха! а мой батюшка был лейб-кучер. (Уходит.)
ПЕТР. Ну, что ж! ведь и он был также не знатный человек! Но зачем мой батюшка говорит, что будто письмо это пришло из Испании? – Гм! гм! что ему от того прибыли?  Я право не знаю. (Уходит.)

Конец второго действия.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Театр представляет то же, что и в первом действии.

ЯВЛЕНИЕ I

НЕИ3ВЕСТНЫЙ, сидя на дерновой скамье, читает.              ФРАНЦ приходит.

ФРАНЦ. Кушанье готово.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Я не хочу есть.
ФРАНЦ. Я изготовил вам курицу и зеленый горох.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Ешь сам.
ФРАНЦ. Неужли вы не голодны?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Нет.
ФРАНЦ. Может быть, полуденный жар отнимает у вас аппетит?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Да.
ФРАНЦ. Курочку я спрячу, авось ввечеру вам вздумается покушать.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Может быть.
ФРАНЦ (помолчав). Милостивый государь! смею ли я говорить?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Говори.
ФРАНЦ. Вы сделали доброе дело.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Какое?
ФРАНЦ. Вы спасли жизнь человеку…
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Молчи.
ФРАНЦ. И знаете ли кому?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Нет.
ФРАНЦ. Графу фон Винтерзее.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Для меня все равно.
ФРАНЦ. Право, я до слез тронут вашим поступком.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Старая баба!
ФРАНЦ. Вы благородный и честный господин!
НЕИЗВЕСТНЫЙ (сердито). Ты мне льстить хочешь. Поди прочь.
ФРАНЦ. Право, мне вас сердечно жаль. Когда я вижу, что вы столько делаете добра, а сами несчастливы, то сердце у меня кровью обливается.
НЕИЗВЕСТНЫЙ (умягчась). Спасибо тебе.
ФРАНЦ. Ах сударь! не погневайтесь на меня, что я вам скажу: не густая ли, не черная ли кровь сделала вас так задумчивым? Я слыхал это от доктора.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Нет, мой друг, задумчивость моя не от того.
ФРАНЦ. Знать вы очень несчастливы! однако ж, вы так добры, что нельзя об вас не пожалеть.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Я невинно страдаю.
ФРАНЦ. Жаль!
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Разве ты позабыл, что старик давича сказал, что есть еще другая жизнь лучше этой. Должно надеяться и мужественно сносить несчастия.
ФРАНЦ. Истинно так.

ЯВЛЕНИЕ II

ЛОТТЕ и ПРЕЖНИЕ.

ЛОТТЕ. Позвольте спросить, вы ли тот господин, который вытащил из воды Его Сиятельство, Графа? (Неизвестный смотрит на нее пристально. Лотте к Францу.) Или вы? (Франц делает ей неприятный вид.) Неужли они оба немы? (Пристально рассматривает их попеременно.) Вот что забавно! Ха! ха! ха! (Помолчав) По крайней мере, хоть смейтесь со мною. – Нет – ни мины, ни морщины, как будто куклы, из воску сделанные! – Проказник Биттерман, не поставил ли здесь двух статуй? (Подходит к Францу.) А! этот жив, дышит, и глазами поворачивает. (Кричит ему на ухо.) Любезный друг!
ФРАНЦ. Я не глух.
ЛОТТЕ. Знать, что и не нем; насилу это я узнала; а вон тот бездушный, господин что ли твой?
ФРАНЦ. Этот честный человек мой господин.
ЛОТТЕ. Тот самой, который…
ФРАНЦ. Тот самый.
ЛОТТЕ (подошед к Неизвестному). Его Сиятельство Граф Винтерзее и Графиня свидетельствуют вам свое почтение и усердно просят вас, чтоб нынче ввечеру пожаловали к ним отужинать.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Я не ужинаю.
ЛОТТЕ. Хоть так посидеть придите.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Нет – не приду.
ЛОТТЕ. Однако ж вы от меня этим не отделаетесь. – Неужли я более не добьюсь от вас ни слова? – Граф крайне вам благодарен! вы ему жизнь спасли…
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Очень рад.
ЛОТТЕ. И даже не хотели дождаться, чтоб он мог изъявить вам свою благодарность.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Нет.
ЛОТТЕ. Как можно быть так жестокосердым! Я должна вам сказать, что в замке нас всего только три женщины, но все нетерпеливо желают знать, кто вы таковы. (Неизвестный встает и уходит.) Господин чрезвычайный грубиян! посмотрим, не лучше ли обойдется со мною слуга. (Франц оборачивается к ней спиною.) Начало немного доброго обещает. – Любезный друг! для чего ты на меня не смотришь?
ФРАНЦ. Для того, что я лучше люблю смотреть на зеленые деревья, нежели на зеленые глаза.
ЛОТТЕ. Зеленые глаза? – Ахти! с чего ты это взял, что будто у меня глаза зеленые? – в старые годы сочиняли стихи на мои глаза. Но какая мне нужда в твоей похвале! и если тебе не хочется на меня смотреть, то, по крайней мере, говори со мною. Скажи мне без дальних околичностей, кто твой господин?
ФРАНЦ. Мужчина.
ЛОТТЕ. Конечно не женщина, а то бы он был учтивее и не имел бы в услужении такого невежу, каков ты. Но как его зовут?
ФРАНЦ. Прозванье его по отцу.
ЛОТТЕ. А он был?
ФРАНЦ. Женат.
ЛОТТЕ (насмешливо). И верно на женщине.
ФРАНЦ. Отгадала.
ЛОТТЕ. Может быть он на поединке -
ФРАНЦ. Застрелил зайца.
ЛОТТЕ. Или как дезертир -
ФРАНЦ. Убежал от своей сударки.
ЛОТТЕ. Или он -
ФРАНЦ. Иезуит.
ЛОТТЕ (рассердясь). Послушай. Кто твой господин, конечно, я того не узнаю, да и знать теперь не хочу. Однако ж кто он подлинно таков, я знаю.
ФРАНЦ. Неужли?
ЛОТТЕ. Он глупец. (Убегает.)
ФРАНЦ. Вот какова благодарность от них. Кто повинуется женским прихотям, тот слывет хорошим человеком; а кто не дает им управлять собою, тот у них глупец. Только какою бы монетою они ни платили, всегда будешь от них внакладе.

ЯВЛЕНИЕ III

НЕИЗВЕСТНЫЙ и ФРАНЦ.

НЕИЗВЕСТНЫЙ. Ушла ли эта болтунья?
ФРАНЦ. Ушла.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Франц!
ФРАНЦ. Что прикажете?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Поедем.
ФРАНЦ. Куда?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Куда глаза глядят.
ФРАНЦ. Я всюду готов за вами.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Всюду?
ФРАНЦ. Хоть на тот свет.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Дай-то Бог! там только спокойствие.
ФРАНЦ. Спокойствие везде есть. Ах, сударь! не выезжайте отсюда: место здесь здоровое и приятное.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Но я не хочу, чтоб приходили сюда смотреть на меня, как на чудо какое.
ФРАНЦ. О всякой вещи вы по-своему толкуете. Человек, которому вы спасли жизнь, прислал позвать вас к себе отужинать; в этом, кажется, нет ничего худого.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Но меня не должно звать ужинать.
ФРАНЦ. Успокойтесь; я надеюсь, что они в другой раз не позовут.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Все эти жители модного света воображают, что великая награда за самую важную услугу, когда можно иметь счастие с ними откушать.
ФРАНЦ. Справедливо, сударь! лучше дома есть хлеб с водою, нежели в гостях за всякий кусок платить пошлину ласкательствами, поневоле смеяться глупым шуткам и поносить своего ближнего.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Поедем.
ФРАНЦ. Потерпите, милостивый государь; может быть, скоро рассеется эта толпа приезжих. Они без всяких мыслей приезжают сюда из столицы, и простота природы скоро делается для них скучною. Здесь они не находят ни карт, ни шутов, если сами не привезут их с собою; ныне в обыкновении, чтоб у всякого дурака был свой шут. – Это шмели из придворного улья; они вылетели не для того, чтоб в уединении собирать мед, но для одной только моды. Лишь наступит пасмурное время, то они все назад улетят, и там опять примутся за свое ремесло.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Шутка твоя становится колка.
ФРАНЦ. Что в пище без соли?
НЕИЗВЕСТНЫЙ. А это заставляет меня думать, когда не над кем будет тебе насмехаться, то ты начнешь пересужать своего господина. – Я не знал еще тебя с этой стороны.
ФРАНЦ. Опять человеконенавистная недоверчивость! – Послушайте, сударь, я рад служить вам без платы, только почитайте меня за честного человека.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Без платы? это значит, чтоб больше взять с меня.
ФРАНЦ. Это уж слишком досадно.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Неужли я тебя обижаю?
ФРАНЦ. Конечно, сударь, обижаете.
НЕИЗВЕСТНЫЙ (смягчась). Ты мне один друг на свете.
ФРАНЦ. Название, которым вы меня удостаиваете, заставляет меня все позабыть.