Госпожа министерша

Я к о в. Знаешь как, когда человек на гроши живет… Черт знает, что за судьба у меня: на гроши учился, на гроши торговал, за гроши служил. Все как-то не так – ничто не идет мне в руки. Но, знаешь, я всегда себя утешаю, говорю: «Подожди, Яков, может, и твой день когда придет?» Вот так и жду, ведь ничего другого не остается.
Ж и в к а. Ну а ты, Сава?
С а в а (толстый, с большим животом). Не спрашивай. Иссушила меня забота.
Ж и в к а. Почему?
С а в а. Из-за несправедливости. Всю жизнь она меня преследует.
Ж и в к а (Каленичу). А… (В недоумении.) Вы? (Васе.) Этот господин тоже наш родственник?..
В а с а. Говорит, что родственник.
К а л е н и ч. Конечно, я родственник.
Ж и в к а. Я его не помню.
В а с а. И я! Может быть ты, Савка?..

Все разглядывают Каленича.

С а в к а. Мне не известно, чтоб этот господин был нашим родственником.
Д а ц а. И мне!
Н е с к о л ь к о  д р у г и х (пожимая плечами). И мне!
К а л е н и ч. Я ведь, знаете, родственник по женской линии.
С о я. Ну, я сама по женской части, но вас не знаю.
Д а ц а (сквозь зубы). Странно!
В а с а. Ладно, раз ты по женской линии, чей ты будешь?
К а л е н и ч. Моя мать умерла двенадцать лет назад и сказала мне умирая: «Сынок, ты остаешься на свете не одни, если тебе что в жизни понадобится, сходи к тете Живке, министерше, она тебе родня».
В а с а. А как звали твою покойную мать?
К а л е н и ч. Криста.
В а с а. Убей, не помню никаких Мары и Кристы в нашей родне.
Ж и в к а. И я не помню.
К а л е н и ч. Все недоразумении происходит оттого, что мы прежде были не Каленичи, а Мирковичи.
В а с а. Мирковичи? Теперь я еще меньше понимаю.
К а л е н и ч. Все это, в общем, дела не меняет. Я знаю, что вы мне родня, и от этого не отрекусь. Скорей я погибну здесь, чем отрекусь от родни.
В а с а. Разве дело за это гибнуть…
Ж и в к а. Ну, раз человек говорит…
В а с а. Да, раз человек говорит, что поделаешь…
Ж и в к а. Ну, как вы поживаете?
К а л е н и ч. Спасибо, тетя, благодарю за внимание. Мне очень приятно, что я вижу вас такой свежей… Вы, тетя, в самом деле блестяще выглядите!
В а с а. Знаешь что, Живка, ты ведь очень занята, мы все это знаем, и, если хочешь, переходи прямо к делу. Ну-ка, братец мой, спрашивай всех по порядку, кому что надо, и посмотришь, что ты кому сможешь сделать.
П а н т а. А если ты и теперь для нас ничего не сделаешь, то я уж не знаю, когда же еще.
В а с а. Пусть каждый толком скажет, что у него на сердце, я запишу; а потом Живка посмотрит, что можно – то можно, а чего нельзя – то нельзя.
Д а ц а. Коль захочет, все сможет. Вопрос только, всякому ли надо делать, потому что есть и такие…
С о я (перебивает ее). Я буду просить тебя, Живка, только об одном, помоги мне получить аттестат зрелости.
Д а ц а (вспыхивает). Вот, опять она свой язык распускает.
В а с а. Ну, тихо, я вам говорю!
С а в а. Прекратите, если вы меня разозлите, я вам обеим рты заткну!
К а л е н и ч. Послушайте, тетя Даца, и вы, родственница Соя. Вы видите, тетя Живка нас приняла хорошо, как и подобает принимать родню. Каждый из нас теперь должен сказать ей свое желание и просить заняться нами. Я уверен, тетя Живка займется. Вы сами знаете, какое у нее доброе сердце. Нас для того и позвали, чтобы мы выразили уважение ей и ее дому, в данном случае министерскому дому. А если мы будем так себя вести и оскорблять друг друга, то тем самым выразим свое неуважение к этому дому. Поэтому я вас очень прошу, тетя Даца и родственница Соя: воздержитесь!
Д а ц а (Савке, которая сидит возле нее). И с какой это стороны я ему тетя?
С а в к а. Не знаю я его, не знаю, кто он такой.
Д а ц а. А разве я его знаю!
П а н т а (Якову, сидящему возле него). Господи, а ты знаешь, кто этот?
Я к о в. Никогда в жизни его не видал и не слыхал.
В а с а. Итак, оставим все остальное и перейдем к делу, ведь у Живки мало времени.
Ж и в к а. Правда, мало. Как раз сегодня у меня должен быть одни важный дипломатический визит.
В а с а. Право. Ну-ка! (Вынимает бумагу, чтобы делать пометки.) Ну, тетка Савка, о чем ты просишь Живку?
С а в к а (все еще обиженно). Пусть Живка сама спросит, я ей скажу.
Ж и в к а. Ты у меня, тетя Савка, с твоими двумястами динаров, вот где сидишь! Пропусти ее, Васа, раз она не хочет по-человечески да по-родственному, по-хорошему разговаривать, а все наперекор.
С а в к а. Ничего не наперекор. Я хочу только свое получить.
Ж и в к а. Э, получишь. Запиши, Васа, чтобы ей отдать. Ну, вот!
В а с а (записав). А ты, Даца, о чем будешь просить Живку?
Д а ц а. Я-то о Христине. Я хотел просить, Живка, чтобы ты приказала признать ее экзамен и чтобы девочку приняли назад в школу, ведь она осталась на полдороге. Да, она провинилась, признаю – прошу известную особу не кашлять, – я это признаю, но теперь ошибаются профессора, не только что ученицы. Она-то провинилась не из-за распущенности или испорченности, как некоторые, а опять-таки из-за науки. Прошу известную особу не кашлять!
В а с а. Соя, не кашляй!
Д а ц а. Право, из-за науки. Она с одним своим приятелем готовилась на аттестат зрелости, ну дети забирались в комнату и целыми днями учились, подготовлялись. А потом… ему признали зрелость, а она осталась так, на полдороге. Вот я и думаю, Живка, прикажи об этом забыть.
К а л е н и ч (теперь чувствует себя совершенно свободно, вмешивается в родственные дела, как будто он здесь с незапамятных времен). А давно это случилось?
Д а ц а. В прошлом году.
К а л е н и ч. Год назад. Ух, за год и более крупные грехи забывают, а тут такие пустяки. Пиши, дядя Васа: пусть забудется!
Ж и в к а. А ты, Иова. Ты ведь был на каторге, а?
И о в а. Был, тетушка, и тем самым по-честному расплатился с государством. Теперь, думаю, будет справедливо, если и государство отдаст мне долг.
Ж и в к а. Как это, отдаст долг?
И о в а. Да так, даст мне казенную службу.
Ж и в к а. Но ведь служба-то и привела тебя на каторгу.
И о в а. Всяк живой человек грешит, тетя Живка, а я по-честному расплатился за свои грехи. Верьте, тетушка, я не раскаиваюсь, что был на каторге: научился там многим вещам, которым так легко в жизни не научишься. Дай бог, чтобы правительство всякого кандидата прежде посылало бы на каторгу, а потом давало ему казенную службу.
Я к о в. Ну, уж ты скажешь!
И о в а. Да, да, дядя Яков, ведь теперь я знаю уголовный закон лучше любого кассационного судьи. Никогда профессора университета не смогут так истолковать уголовный закон, как те, кто по нему осужден. Каждый из них знает статьи наизусть, знает, что следует по какому параграфу, и как можно его представить. Скажем, я был осужден по 235-й, параграф 117-А, а у меня признали смягчающие обстоятельства по 206-му. И так все по порядку, все параграфы знаю. Почему бы правительству не использовать мои знания?
К а л е н и ч. Правильно! Запиши, дядя Васа: Иову Поп Арсину предоставить службу и дать правительству возможность использовать его знания.
Ж и в к а. Ну, а ты, дядюшка Панта?
П а н т а. По правде говоря, Живка, для себя мне ничего не нужно. Я перебьюсь, как до сей поры перебивался, но мне бы вот для этого ребенка.

За ним стоит Миле – великовозрастный малый.

Бог не дал ему никаких способностей к ученью, из всех школ его выгоняют, и так всегда. К ремеслу он не способен и ни к одной работе тоже. Я хотел тебя просить, если как-нибудь можно, пусть он будет государственным стипендиатом.
Ж и в к а. А чему его учить-то?
П а н т а. Пусть только государство возьмет его на иждивение, а что он будет учить – все равно. Хочет – на ветеринара, а то и на капельмейстера, или профессора богословия, или на аптекаря можно. Там что ты хочешь, лишь бы он был стипендиатом.
К а л е н и ч. Ну, раз дитя такое способное, будет обидно, если государство его упустит. Запиши, дядя Васа: государственный стипендиат.
Ж и в к а. А ты, Соя?
С о я. Я предпочла бы, Живка, поговорить с тобой наедине.
В с е (возмущаются). Нет, как и мы! При всех, открыто!
Д а ц а (ее голос выделяется среди остальных). Раз мы все могли так открыто, авось она может…

Васа останавливает ее взглядом.

С о я. В конце концов что скрывать, я не прошу ничего такого, что бы мне не подобало. Ты, Живка, и сама знаешь, что я разошлась с этим моим негодяем и он уже женился, а я осталась одна и должна сама себя кормить, и все лишь потому, что суд вынес неправильное решение: ему дал право вступать в другой брак, а мне этого права не дал. Конечно, я поневоле проиграла тяжбу, когда меня такую молодую…

Даца кашляет.

…отдали попам в руки и целая консистория косо на меня смотрела. Да и адвокат, что меня защищал, дома говорил одно, а на суде другое – ну, конечно, я вынуждена была проиграть дело. Вот я и хотела, Живка, просить тебя исправить решение: чтобы мне получить право на замужество. Сама видишь, я прошу не бог знает что, а если некоторые кашляют, то мне это совершенно безразлично, знаешь, как говорят: собака лает, ветер носит.
К а л е н и ч. В самом деле, это можно бы сделать. Женщина чувствует потребность выйти замуж, а ей мешают какие-то формальности. Запиши, дядя Васа: родственница Соя пусть выходит замуж без формальностей.
С о я. А больше я ничего и не прошу.
Ж и в к а. А ты, дядюшка Яков?
Я к о в. Я говорил тебе, Живка, ничего у меня не получается, за что я ни берусь. Надо бы, пока я был молод, учиться, нет, не вышло; был чиновником – опять не получилось; пробовал торговать – и тут все наоборот. Я всегда себе говорил: «Подожди, Яков, настанет и твой день». Вот он и пришел. Думаю, ты достанешь мне какую-нибудь концессию, ну, например, на вырубку каких-нибудь казенных лесов. Знаешь, раз ничего другого не подвернулось под руку, то и концессия может пригодиться.
К а л е н и ч. В самом деле, вам это подойдет, а государству совершенно ничего не стоит. Ведь не государство сажало леса, и нечего ему жалеть, если их рубят. Это вполне возможно. Запиши, дядя Васа: пусть рубит казенный лес, в конце концов какой же он министерский родственник, если у него нет права вырубить хотя бы небольшой участок.
Ж и в к а. А ты, Сава?