Госпожа министерша

Ж и в к а. Ну и что же, небось между мной и Натой есть какая-то разница. Моя мать была швеей в военной мастерской, но зато меня воспитала хорошо. Я окончила три класса школы и, если б захотела, могла еще кончить. Я была не такой, а то твой отец не взял бы меня, ведь он был уже чиновником, когда на мне женился.
Д а р а. Да, но, говорят, он должен был на тебе жениться.
Ж и в к а. Это, конечно, твой муж сказал! Лучше бы он поторопился сообщить нам что-нибудь новое. Конечно, засел где-нибудь в кофейне. (Вспоминает.) Погоди… где карты?.. Ты их вчера вечером раскидывала.
Д а р а. Да вот они, в ящике.
Ж и в к а (вытаскивает карты и тасует). Ну, посмотрим, что выйдет на картах. (Раскладывает карты.) Когда в последний раз Сима получил повышение, они верно предсказали. Ты просто не поверишь, как они все правильно нагадали! Что это за вдова втиснулась между мной и Симой? (Считает.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Известие… (Считает про себя.) Дом… скоро… к вечеру деньги. Верно, это тетя Савка принесет… истинная правда… Постель! (Собирает два нижних ряда и начинает покрывать карты.)
Д а р а. А заем ты себя покрываешь?
Ж и в к а. Чтобы увидеть, буду ли я министершей.
Д а р а. Ах, мама, покрой отца, ведь вопрос, будет ил он министром…
Ж и в к а. Верно говоришь! Десятка червей… большая радость… Боже мой, дочка… ведь и по картам…

ХХ

А н к а,  т е  ж е.

А н к а (входит с девочкой, которая несет платье, завернутое в белую простыню). Портниха прислала платье…
Ж и в к а. Неси назад. Мне некогда мерить.
Д а р а. Ну, мама, почему бы тебе не примерить.
Ж и в к а. Так… принеси после обеда…
Д а р а. Но ведь это одна минута!
Ж и в к а. Пусть принесет потом… я не знаю, какая будет отделка. Если  э т о  произойдет, я отделаю шелком, а если не произойдет – сатином, понимаешь!..
Д е в о ч к а. Что же мне хозяйке сказать?
Ж и в к а. Скажи, если это произойдет, будем отделывать шелком.
Д а р а (перебивает ее). Ничего хозяйке не говори, а принеси платье попозже.

Д е в о ч к а  уходит.  А н к а  идет за ней.

XXI

Ж и в к а,  Д а р а.

Ж и в к а. Как у меня правый глаз задергался… вдруг.
Д а р а (стоит у окна). Вот и Чеда.
Ж и в к а. Он бежит? Улыбается? Машет платком? Спроси, спроси его, как дела!
Д а р а. Он уже вошел во двор.
Ж и в к а. Ну, значит, хорошие вести несет. Не зря у меня вдруг глаз задергался.

XXII

Ч е д а,  т е  ж е.

Ж и в к а (как только Чеда появляется в дверях). Говори!
Ч е д а. Обождите, ради бога!
Ж и в к а. Если ты мне сазу не скажешь, я упаду в обморок.
Ч е д а. Да обождите, я вам все по порядку расскажу.
Ж и в к а. Ну, говори, не тяни!
Ч е д а. Так вот, возвращаясь сюда, я подумал…
Ж и в к а (хватает его за горло). Говори: да или нет, да или нет? Понимаешь?
Ч е д а. Ну, подождите! Значит, пока я шел сюда, я подумал так. Отец выхлопочет для меня в банке ссуду на хозяйственные нужды, и она пойдет вместо приданого. Это поможет мне расплатиться с долгами, а потом…
Ж и в к а. Дара, дочка, у меня темнеет в глазах. Скажи своему мужу, пусть он скажет: да или нет, или я запущу в него стулом!
Д а р а. Говори, ради бога!
Ж и в к а. Да или нет?
Ч е д а. Да!
Ж и в к а. Что?
Ч е д а. Министр.
Ж и в к а. Кто, убей тебя бог, – чтоб он тебя убил! – кто министр?
Д а р а. Отец?
Ч е д а. Да, он.
Д а р а (в восторге, счастливая, обнимает его). Дорогой мой Чеда!
Ж и в к а. Дети, дети, поддержите меня! (Опускается от волнения на стул.)
Ч е д а. Значит, я придумал так: отец выхлопочет для меня ссуду в двенадцать тысяч динаров на хозяйственные нужды, и она пойдет вместо приданого. Это поможет мне расплатиться с долгами, а потом, когда все устроится, он повысит меня на три класса.
Ж и в к а (вскакивает). Что это ты: отец то, отец се. А может, еще кого-нибудь надо спросить?
Ч е д а. Ну да. Других министров!
Ж и в к а. А меня?
Ч е д а. А при чем тут вы?
Ж и в к а. Как при чем? Ты еще спрашиваешь! Я госпожа министерша! (Довольная, разражается веселым смехом.) Ию, ию, ию, убей меня бог, просто собственным ушам не верю. Скажи мне ты, Дара!
Д а р а. Что вам сказать?
Ж и в к а. Назови меня так, как теперь весь свет меня будет звать.
Д а р а. Госпожа министерша!
Ж и в к а (Чеде). Ну, и ты скажи.
Ч е д а. Скажу, но и вы мне скажите: господин зять министра! Хочу услышать, как это звучит.
Ж и в к а. Прежде всего, если хочешь знать, зять – это пустяки, а кроме того, по правде говоря, тебе это как-то и не подходит.
Ч е д а. Ах, скажите!.. А вам уж подходит, как…
Ж и в к а (подступает к нему вплотную). Как что?
Ч е д а (бормочет). Да уж…
Ж и в к а. Ну, ну, полайся, если хочешь, чтобы тебе язык почесали по семьдесят шестому параграфу.
Ч е д е.О-хо-хо. Да, вы говорите так, будто сами стали министром.
Ж и в к а. Если я не министр, то министерша, и, запомни, это иной раз намного выше.
Д а р а. Ну, ради бога, Чеда! Мама! Не ссорьтесь. Это не полагается в доме министра.
Ж и в к а. Ну, конечно, не полагается. Но приходится, раз он так невоспитан и не подходит для дома министра.

XXIII

Р а к а,  т е  же.

Р а к а (вбегает). Мама, знаешь новость? Папа стал министром.
Ж и в к а (целует его). А кто тебе это сказал, детка?
Р а к а. Ребята! Они сразу прозвали меня министерским поросенком.
Ж и в к а. Ах, они беспризорное отродье! Ты больше не будешь водиться с этими паршивцами.
Р а к . А с кем же?
Ж и в к а. Ты будешь дружить с детьми английского консула.
Р а к а. Это еще ничего, что поросенком обозвали, они и мою мать обругали.
Ж и в к а. А они знают, что твой отец министр?
Р а к а. Знают, потому и ругаются!
Ж и в к а. Ты мне запишешь имена этих нахальных мальчишек, и я переведу их в глушь: и детей, и класс, и учителя. Должен же быть наконец в стране порядок, пусть знают, чью мать можно ругать, а чью нельзя.
Р а к а. Ой, мама, знаешь, мне нравится, что папа стал министром!
Ж и в к а. Да?.. А почему?
Р а к а. Теперь, если папа меня побьет, я соберу демонстрацию и мы заорем: «Долой правительство!»
Ж и в к а. Ну, прикуси язык!..
Р а к а. Долой правительство!..
Ж и в к а. Цыц, если не можешь разговаривать, как умный ребенок!
Р а к а. А я тебе ничего и не сказал! Вон отец идет!
Ж и в к а. Идет? Ну что ж ты, скотина, не говоришь, а мелешь всякую чепуху! (Волнуется.) Дети, дети, не мешайте мне. Станьте за мной. Боже мой, кто бы мог сказать: утром ушел из дому обыкновенным человеком, а вернулся министром. Ну становитесь здесь и не смейте мешать мне.

XXIV

П о п о в и ч,  т е  ж е.

П о п о в и ч  появляется в дверях в цилиндре.

Ж и в к а (обнимает его). Министр мой!
Ч е д а  и  Д а р а (целуют ему руку). Поздравляем!
Р а к а (орет во все горло). Долой правительство!
Ж и в к а (подскакивает, как ошпаренная, и, выхватив из рук Поповича цилиндр, нахлобучивает его на голову Раке, чтоб заглушить крик). Цыц, щенок проклятый! Убей тебя бог, чтоб он тебя убил. И как это я родила такого проклятого!
П о п о в и ч. Ну, ну, Живка, успокойся, ради бога!

XXV

П е р а,  т е  ж е.

П е р а (входит и, заметив Поповича, смущается). Простите, это я… я пришел сообщить вам, что вы стали министром.
П о п о в и ч. Знаю, господин Пера.
П е р а. Я знаю, что вы знаете, но все-таки хотел вам об этом первым сообщить!
П о п о в и ч. Спасибо, спасибо!
Ж и в к а. Господин Пера, вы пойдете сейчас в министерство?
П е р а. На службу, госпожа министерша.
Ж и в к а. Распорядитесь, чтобы сразу после обеда, в четыре часа, сюда подали министерский экипаж.
П о п о в и ч. А зачем он тебе?
Ж и в к а. Оставь меня, пожалуйста! Я хочу три раза прокатиться от Калимегдана до Славии, а после этого хоть умереть. Распорядитесь, господин Пера!
П е р а. Слушаюсь, госпожа министерша. (Кланяется, уходя.) Пера – писарь из административного отделения.

З А Н А В Е С

Д Е Й С Т В И Е   В Т О Р О Е

Та же комната, обставленная более богато и безвкусно.

I

Ч е д а,  м а л ь ч и к  и з  т и по г р а ф и и.

Ч е д а (сидя за небольшим телефонным столиком, заканчивает разговор). Госпожи министерши в данный момент нет дома… Нет… Как?.. Право не могу сказать, не знаю, когда она принимает… А, она вас приглашала? Это другое дела. Тогда, пожалуйста, когда вам угодно, она, наверное, скоро будет дома. Как ваше имя? Доктор Нинкович, секретарь Министерства иностранных дел. Хорошо, передам, а вы приходите. (Кладет трубку.)
М а л ь ч и к  и з  т и п о г р а ф и и (приносит пакеты). Пожалуйста, вот визитные корточки.
Ч е д а. За них уплачено?
М а л ь ч и к  и з  т и п о г р а ф и и. Да. (Передает ему шесть коробок.)
Ч е д а (с удивлением). Ого, сколько их тут!
М а л ь ч и к  и з  т и п о г р а ф и и. Шесть сотен.
Ч е д а. Шесть сотен?!
М а л ь ч и к  и з  т и п о г р а ф и и. Барыня столько заказала.
Ч е д а. Ладно, ладно, иди…

М а л ь ч и к  и з  т и п о г р а ф и и  уходит.
II

Ч е д а,  Д а р а.

Чеда открывает пакет, вынимает одну визитную карточку,
читает и весело смеется.

Д а р а (выходит из комнаты). Чему ты так весело смеешься?
Ч е д а. Да как же не смеяться. Прочти, пожалуйста. (Дает ей визитную карточку.)
Д а р а (читает). «Живана Попович, министерша». Ну и что?
Ч е д а. Как что? С каких это пор на визитных карточках пишут: «Министерша»! Как будто министерша – это должность.
Д а р а. Ну, теперь она никого и спрашивать не желает, все сама делает.
Ч е д а. Ну все-таки – шестьсот визитных карточек. Сколько лет она намерена быть министершей? Или, может быть, она думает распространять свои визитные карточки в народе, как прокламации.
Д а р а. Видишь, написала – Живана.
Ч е д а. Ну, конечно, госпожа Живка для нее теперь слишком просто. Не министерское имя. А где это она с утра?
Д а р а. У зубного врача.
Ч е д а. Что ей там надо?
Д а р а. Насколько я знаю, она лечит зубы. Уже четыре дня ходит.
Ч е д а. Ее спрашивал по телефону какой-то секретарь Министерства иностранных дел.
Д а р а. Ну, а ты говорил с отцом?