Госпожа министерша

Ж и в к а (после ухода Анки). Вот, видишь ее! Боже милостивый, она меня доведет, стукну вот этими ножницами и разобью ей голову. Но что поделаешь, приходится терпеть. Должна ей за три месяца, вот и терплю.
С а в к а (отхлебывая кофе). Да, такая уж нынче прислуга…
Ж и в к а. А я как раз позвала тебя, тетя Савка, чтобы попросить динаров двести взаймы.
С а в к а (вскакивает). Что ты, милая, откуда они у меня?
Ж и в к а. А на книжке.
С а в к а. Ах, эти… на них не рассчитывай, я их не трону! Я с трудом их набрала! Не дай бог….
Ж и в к а. Господи, тетя Савка, ты так говоришь, будто мы не вернем. Заплатим честно, с процентами. Через мри месяца вернем тебе твои деньги. Слушай, не будь я Живкой, я заставлю его пролезть в какую-нибудь комиссию. При чем тут партия! Джока, муж кумы Драги, в партии, а такой дом себе выстроил; а мой-то совсем свой забросил.
С а в к а. А ты уверена?
Ж и в к а. В чем?
С а в к а. Что он войдет в комиссию.
Ж и в к а. Ты сомневаешься, что мы вернем?
С а в к а. Да не в этом дело, знаешь, не люблю я трогать эти деньги. Вот и говорю, а вдруг в комиссию не войдет…
Ж и в к а. Не обязательно в комиссию, может куда-нибудь еще. А если никуда не удастся, мы перезаймем, чтобы тебе вернуть. Ты ничего не потеряешь.
С а в к а. Разве только на три месяца…
Ж и в к а. Ни на день больше.

IV

Р а к а,  А н к а,  т е  ж е.

Р а к а  -  гимназист, входит без книг и без фуражки, в растерзанном виде.
За ним  А н к а  несет книги и фуражку.

Ж и в к а. Ию, ию, ию, чертенок, опять ты дрался?
Р а к а. Нет, не дрался!
А н к а. Конечно, дрался!
Ж и в к а (Савке). Посмотрите-ка на него, каков, будто с виселицы свалился.
А н к а (кладет книги на стол). Вон и руку раскровавил.
Ж и в к а (хватает Раку за руку, перевязанную платком). Несчастный лодырь! (Анке.) Принеси воду, пусть умоется.

А н к а  уходит.

А еще говорят, что не дрался.
Р а к а (упрямо). Не дрался.
Ж и в к а. Ну, а что же тогда?
Р а к а. Мы устроили демонстрацию.
Ж и в к а. какую еще демонстрацию, господь с тобой?!
Р а к а. Против правительства.
С а в к а. А какое тебе, сынок, дело до правительства?
Р а к а. Никакого, но я тоже кричал: «Долой правительство!»
Ж и в к а. Ах ты, ах ты! Ну, как тут не лопнуть от злости!  И чего тебе надо было вмешиваться в демонстрацию?..
Р а к а. Не я один, все… На Теразии все еще дерутся, и правительство должно подать в отставку, потому что убили одного рабочего, а троих ранили.
Ж и в к а. Ию, ию, ию. Так он в один прекрасный день и головы лишится!
А н к а (входит с умывальным тазом и кружкой). Идем на кухню, я тебя умою.
Р а к а. А зачем мне мыться?
Ж и в к а. Убирайся вон, обмой руку. Посмотри, на кого похож, будто мальчишка из живодерни. (Толкает Раку, тот уходит с Анкой.)

V

Ж и в к а,  С а в к а.

Ж и в к а (Савке). Вот и выкручивайся тут, когда он каждый день является такой разодранный.
С а в к а. Ну, я, пожалуй, пойду поработаю. А то, вижу, я тебе мешаю. (Встает.)
Ж и в к а. Ну как же ты решила насчет этого?
С а в к а. Насчет чего?
Ж и в к а. Ну, насчет денег, что ты раздумываешь?
С а в к а. А, ты об этом?.. Да как тебе сказать – не хотела бы  трогать эти деньги, но раз уж необходимо…
Ж и в к а. Ию, спасибо, милая тетя, век тебе этого не забуду.
С а в к а. Ну, принести вечером?
Ж и в к а. Да, прошу тебя, сегодня же. Приходи, тетя Савка, обязательно приходи. Я, честное слово, не могу. Если могла бы, сама пришла. Ты на это не обращай внимания, а приходи, когда сможешь. И вообще заходи иной раз поужинать; заходи, как к себе домой.
С а в к а (уже в дверях). Я зайду к вечеру… До свидания. (Уходит.)
Ж и в к а (провожает ее до двери). До свидания, тетя. (Возвращается и, закончив кройку, сворачивает брюки.)

VI

Ж и в к а,  Р а к а.

Р а к а  выходит из комнаты, умытый, и направляется к двери.

Ж и в к а. Эге, куда это ты спешишь?
Р а к а. Туда.
Ж и в к а. Мало тебе, бродяга! По латыни – двойка, по закону божьему – двойка, по закону божьему – двойка, по математике – двойка. Это тебе все равно! Тебе лишь бы демонстрации, а что ты снова останешься на второй год – тебя не волнует.
Р а к а. И отец оставался в четвертом классе, да…
Ж и в к а. Ну, ты на отца не смотри!
Р а к а. Как бы не так, на тебя, что ли, смотреть!
Ж и в к а. Господи боже. И как я родила такого никчемного. Убирайся с глаз моих!

Р а к а  убегает, в дверях сталкивается с входящими  Ч е д о й  и  Д а р о й.

VII

Ж и в к а,  Ч е д а,  Д а р а.

Ч е д а (входит с женой, оба одеты для визитов). Вот и мы, с чем пошли, с тем и пришли.
Д а р а. Зря ходили.
Ж и в к а. Что, никого не застали дома?
Ч е д а. Знаете, мама, больше я не буду слушать ваших советов. То подите к одной министерше с визитом, то к другой…
Ж и в к а. Ну, зять, ведь не мне нужно повышение по службе на класс, а тебе!
Ч е д а. Знаю, но как вы можете посылать нас к госпоже Петрович, если она не желает нас принимать?
Д а р а. Ее не было дома.
Ч е д а. Была! Как это не было? Прислуга десять минут шепталась за дверью, а потом выходит и говорит, что барыни нет дома.
Ж и в к а. А я тут при чем? Я спрашивала через куму Драгу, и она ответила – пусть приходит, как же Живкиной дочке ко мне не прийти, я ее со дня свадьбы не видала.
Ч е д а. Со дня свадьбы не видала, а сама закрывает перед нашим носом дверь. Ну, а та… что вчера… она тоже Живкину дочь со дня свадьбы не видела?
Ч е д а. Со дня свадьбы не видала, а сама закрывает перед нашим носом дверь. Ну, а та… что вчера… она тоже Живкину дочь со дня свадьбы не видела?
Д а р а. Не говори так. Ее действительно не было дома. Мы ее потом видели в экипаже.
Ж и в к а. Вот видишь! Получается ведь не так, как ты думаешь, зять! Приходится раз по пять, по шесть обивать одни и тот же порог! А кроме того, видишь ли, на улице какие-то демонстрации. Кто знает, может быть, министры этим и взволнованы.
Ч е д а. Ну, даже если министры взволнованы, чего их жены беспокоятся!
Ж и в к а. Ну, не скажи. Я-то знаю, мне госпожа Ната рассказывала: кризис, говорит, а мой муж-министр, как ни в чем не бывало, спокоен, убей его бог, будто и кризиса нет, а я, несчастная, волнуюсь, как никто, то еду три раза посолю, то в лампу налью растительного масла, то чулки надену наизнанку – и все в таком духе. Я, говорит, готова лучше перенести воспаление легких, чем правительственный кризис.
Д а р а. Я вас слушаю и даже шляпу не сняла. (Идет в комнату налево.) Мама, портниха не приносила платье?
Ж и в к а. Пока нет.
Д а р а. Надо бы Раку послать позвать ее. (Уходит.)

VIII

Ж и в к а,  Ч е д а.

Ч е д а (закуривает папиросу). Все это ни к чему, так дальше дело не пойдет!
Ж и в к а. Конечно, не пойдет, но, говоря по правде, повышение на одни класс тебе не поможет. Ты все равно не сможешь заплатить долги.
Ч е д а. Что вы мне вечно суете в нос эти долги. Не от разгульной жизни я в долгах погряз. Когда берешь жену без приданого да начинаешь обзаводиться домом…
Ж и в к а. А мы тебя не заставляли ее брать. Ты сам всегда уверял, что любишь ее.
Ч е д а. А вы уверяли, что у нее двенадцать тысяч динаров приданого.
Ж и в к а. Да!
Ч е д а. Но где они? Хотел бы я увидеть эти двенадцать тысяч.
Ж и в к а. Ты получишь их от страхового общества.
Ч е д а. Получу, когда вы  отцом умрете…
Ж и в к а. Можешь небось до тех пор и обождать.
Ч е д а. А могу и помереть.
Ж и в к а. Ну, не велика потеря.
Ч е д а. Для вас, конечно! Вы могли бы еще в наследство и мою страховую премию получить.

IX

Ж и в к а,  Ч е д а,  П е р а.

П е р а (входит в среднюю дверь). Извините, я два раза стучал.
Ж и в к а. Пожалуйста. Просим.
П е р а. Господин дома?
Ж и в к а. Нет.
П е р а. Его и в канцелярии нет.
Ч е д а. Вы чиновник?
П е р а. Да, писарь у господина Поповича. Я хотел сообщить ему, что кабинет подал в отставку. Хотел, знаете, первым сообщить ему об этом.
Ч е д а. Об этом уже известно?
П е р а. Известно! Возможно, господин Попович уже знает об этом, раз он не пришел в канцелярию.
Ж и в к а. А разве он совсем не приходил?
П е р а. Пришел утром и сразу же ушел, как только услышал, что правительство подало в отставку.
Ч е д а. Тогда, значит, он знает.
П е р а. Наверное, знает. Но все-таки я хотел первым ему об этом сообщить. А может быть, он не знает – все говорят. Что наши приглашены составить новый кабинет.
Ж и в к а (приятно удивлена). Наши?
П е р а. Да, наши. И я хотел бы ему об этом сообщить.
Ч е д а. А вы считаете в «наших»…
П е р а. Да наши… Господин Стеванович уже отправился во дворец.
Ж и в к а. Стеванович?
П е р а. Я видел его своими глазами.
Ж и в к а. О боже мой, как было бы хорошо. Вы сами видели, что Стеванович пошел?
П е р а. Сам.
Ж и в к а. И он именно во дворец отправился?
П е р а. Да.
Ж и в к а. Большое вам спасибо, господин, что известили нас.
П е р а.  Я сейчас пойду на Теразию, погуляю там под каштанами, а если еще что-нибудь замечу, сообщу. Только прошу вас, когда придет господин Попович, скажите ему, что я первый пришел сообщить, что наши будут составлять кабинет.
Ч е д а. Скажем!
П е р а (Живке, которой он как будто дольше доверяет). Прошу вас, госпожа, скажите: Пера – писарь из административного отделения.
Ж и в к а. Скажу, господин!
П е р а (уже в дверях). А если будет что-нибудь очень интересное, вы разрешите…
Ж и в к а. Пожалуйста.
П е р а. Вы мне позволите… (Уходит.)

X

Ж и в к а,  Ч е д а.

Ж и в к а. Ну, зять, не обнимала я тебя со дня свадьбы… (Обнимает его.)
Ч е д а. А вы-то чему радуетесь?
Ж и в к а. Посмотрите на него! Вместо того чтобы и тебе обрадоваться, ты еще спрашиваешь. Рака! Рака!
Ч е д а. А чему радоваться?
Ж и в к а. Наши. Ты что, не слыхал, этот человек сказал «наши»?
Ч е д а. Какой человек?
Ж и в к а. Да этот.
Ч е д а. Пера, писарь из административного отделения? Для него «наши» – это все, кто образует кабинет. Он небось всем так говорит.
Ж и в к а. Но ведь говорят же: Степанович отправился во дворец!
Ч е д а. Ни и что?
Ж и в к а. Ну и то! Ты сможешь получить повышение, а он, может быть…
Ч е д а. Кто?