Госпожа министерша

Ч е д а. Потому и не стоит больше об этом говорить. Итак, дорогой родственник в переносном смысле, лучше всего суньте вы эту рукопись себе в карман, подите на рынок, походите по кофейням и расспросите, какова ситуация. Если дядюшка Сима не подаст в отставку, вы придете и прочитаете это тете Живке, а если подаст, то не стоит над этим делом трудиться.
К а л е н и ч. Ну совсем, совсем будто я сам говорю. Значит, когда я услышу, какова ситуация, я приду…
Ч е д а. Если будет нужно.
К а л е н и ч. Да, если будет нужно. До свидания, сударь. До свидания, господин Васа. (Уходит.)

XV

Ч е д а,  В а с а.

Ч е д а (Васе). Как вам это нравится?
В а с а. А дьявол его знает! Сам выдумал, что он нам родня, а теперь, видишь как!
Ч е д а. А вы, дядя Васа, меня попрекнули, что я под вас подделался, а вот вы сами подделываете родственников.
В а с а. Я н подделывал, сам он подделался. Погляди ты на него! Как почуял отставку, сразу умыл руки.
Ч е д а. Так всегда, мой дядя Васа. Крысы разбегаются, когда судно начинает тонуть. Не он первый, не он последний.
В а с а. Э, пусть идет к черту! Ты мне только скажи то, о чем я тебя спрашивал: можно ли это дело как-нибудь сгладить.
Ч е д а. А, дядя Васа, оставьте вы это сглаживание, разве вы не видите, что вся обстановка настолько корява, что ее нельзя даже обстругать, не то что сгладить.
В а с а. Пойдем к твоей Даре. Я хочу с ней поговорить. Все-таки она дочь, у нее скорее сердце заболит, чем у тебя.
Ч е д а. Ну что ж, пожалуй, ничего не имею против. Попытайтесь, может быть, у нее и заболит сердце. Пойдемте сюда! (Вместе уходят в правую дверь.)

XVI

Н а т а,  Ж и в к а.

Н а т а (выходит из комнаты, Жива за ней). Я вам скажу, госпожа Живка, не принимайте это близко к сердцу. У вас так, а когда я была министершей, весь свет был возле меня; все друзья, все меня уважают, полон дом народа. В доме не хватает стульев, чашек для чая, хотя их у меня две дюжины… Тогда женское общество выбирает вас членом правления, певческое общество – патронессой, и все в таком духе. А когда вы перестали быть министершей, все притворяются чужими. Даже родня-то не зайдет, трех чашек для чая хватит… Одни вас избегают, другие даже делают вид, что вас не узнают. Я через это прошла, все знаю, и вы, слава богу, узнаете. Только не надо принимать это близко к сердцу.
Ж и в к а. Да, говоря по правде, мне совершенно безразлично, что я стала министершей.
Н а т а. Э нет, госпожа Живка, будьте искренни. Это ведь приятно: у тебя экипаж, папиросы, чтоб казаться представительной; идешь бесплатно в ложу; у тебя и салон-вагон для путешествия на курорт и  курьер из министерства; когда говоришь по телефону и скажешь, кто ты, телефонистки разъединяют других, чтобы тебя соединить раньше; чиновники тебе кланяются, а жены их постоянно приходят с визитами. А если ты на обеде – тебе почетное место, какой-нибудь праздник – получаешь букет, парад – лучшее место на трибуне. Нельзя сказать, чтобы все это не было приятно.
Ж и в к а. Да, если смотреть с этой стороны…

XVIII

А н к а,  т е  ж е.

А н к а (приносит письмо). Вам, барыня! (Уходит.)

Живка нюхает письмо.

Н а т а. Прошу вас, разрешите мне понюхать это письмо.
Ж и в к а. Ию, госпожа Ната, чего это вам вздумалось, с каких пор вы нюхаете чужие письма?
Н а т а. Разрешите, пожалуйста.
Ж и в к а (подносит ей письмо). Ну, нюхайте, если уж вам так хочется.
Н а т а. Тот же запах и тот же цвет, розы… Распечатывайте свободно, распечатывайте. Мне все известно. Я сама получала такие письма.
Ж и в к а. Ию, что вы думаете?
Н а т а. Ну, чего вы притворяетесь?.. И вы учились играть в бридж, не только я одна… Э, я все знаю. Распечатывайте это письмо свободно. Недавно вы мне сказал, что дело может дойти до отставки вашего мужа, так вот знайте, это письмо может быть очень важным.
Ж и в к а. Важным? (Нервно распечатывает письмо, читает, приходит в ужас и передает его госпоже Нате.)
Н а т а (прочитав). Отставка! Я вам говорила. Точно такое же письмо получила я, как только пал мой кабинет.
Ж и в к а. Ию, ию, ию… Не могу прийти в себя!
Н а т а. Что вы хотите, такова дипломатическая любовь.
Ж и в к а. Слушайте, госпожа Ната, это настоящая дипломатическая свинья!
Н а т а. Вы только послушайте, госпожа Живка, это письмо означает многое. Эта дипломатическая свинья не дает отставки до тех пор, пока он не уверен, что определенный министр подал в отставку.
Ж и в к а. Что вы говорите?!.. Ию… Ей-богу, прикусите себе язык. Какая отставка?
Н а т а. Я скажу только одно – этот пишет наверняка.
Ж и в к а (взволнованно). Возможно ли?
Н а т а. Э, еще как возможно. Отставка правительства, госпожа Живка, всегда падает на вас, словно гром средь ясного неба. Строишь планы: вот так-то я обставлю дом, сюда совершу поездку, на этот курорт отправлюсь нынешним летом… и вдруг… бррр… бум!.. Удар грома: пало правительство – и все планы разлетаются в прах. Все это случилось и со мной, милая моя госпожа Живка! Я-то знаю, как бывает!
Ж и в к а. Ну что вы говорите…
Н а т а. А уж если небо нахмурилось, не удивляйтесь. Там, где тучи, там быть и грому. А потому мне лучше уйти. Не хочу вам мешать: ведь, знаете, всякому легче переносить постигшее его горе в одиночестве. Ну, прощайте, госпожа Живка, и не принимайте все так близко к сердцу. Прощайте! (Уходит.)

XVIII

Ж и в к а,  В а с а.

В а с а (выходит из комнаты). Ушла, что ли, она?
Ж и в к а. Ушла, но она мне напророчила… Как ты думаешь, может, в самом деле случится, что он уйдет в отставку?
В а с а. Да… как тебе сказать… может быть. Это самое как раз мне сейчас говорил Чеда…
Ж и в к а. А, это тебе говорил Чеда? Не будет так, как Чеда говорит. Я пойду туда, сама лично пойду, ворвусь на министерское заседание. А если он уже подал отставку, я разорву ее, а им, министрам, скажу – пусть сначала каждый займется своим домом, а потом уж заботится о репутации правительства. Скажу им… я знаю, что я им скажу… Погоди, только оденусь…
В а с а. Ну, подумай немного, хорошо ли ты собираешься поступить!
Ж и в к а. Я больше не спрашиваю, хорошо ли это; пойдем, ворвемся на заседание, и я им покажу… Подожди только, я оденусь! (Убегает в комнату.)

XIX

В а с а,  Ч е д а,  Д а р а.

В а с а (идет к левой двери). Чеда, Дара, Дара… Идите, идите, ради бога, сюда!

Ч е д а  входит.  Д а р а  идет за Чедой.

Ч е д а. Что такое?
В а с а. Видишь, новое чудо. Она хочет ворваться на заседание министров.
Ч е д а. Ну и пусть врывается!
В а с а. Да ведь нельзя так, чего не бывает, того не бывает.
Д а р а. А что мы можем?
В а с а. Помогите мне задержать ее силой!

ХХ

Р а к а,  т е  ж е.

Р а к а (выходит из комнаты с огромным кухонным ножом, Анка за ним, держа его за полы сюртука). Пусти меня, пусти, я тебе говорю!
Ч е д а (преграждая ему дорогу). Эге, приятель, куда это ты направился?
Р а к а. Я хочу проткнуть ему живот.
Ч е д а. Кому?
Р а к а. Я хочу проткнуть ему живот.
Ч е д а. Кому?
Р а к а. Срете Матичу.
Ч е да. За что?
Р а к а. Он обругал моего мандаринского отца.
Ч е д а. А почему ты его не обругал?
Р а к а. И я его обругал
Ч е д а. Ну, значит, вы квиты…
Р а к а. Да, но об его отце не писали в газетах, что он мандарин.

XXI

Ж и в к а,  С и м а,  т е  ж е.

Ж и в к а  выбегает, одетая, из комнаты. Васа и Дара пытаются ее задержать.

Ж и в к а. Убирайтесь с моей дороги! (Толкает дверь.)

С и м а  появляется в открытых дверях.

(Рванувшись.) Ну что, говори, что?
С и м а. Моя отставка принята!
Ж и в к а (вскрикивает, как раненая). Убей тебя бог, упаси боже, а зачем ты ее подал?
С и м а. Моя отставка принята!
Ж и в к а (вскрикивает, как раненая). Убей тебя бог, упаси боже, а зачем ты ее подал?
С и м а. Из-за тебя!..
Ж и в к а. Как, из-за меня? Почему это из-за меня, дурная ты голова! Скажи лучше, ты не годился в министры, вот что! Скажи лучше это!..
С и м а. Конечно, не годился, имея такую жену.
Ж и в к а. А теперь, что же, теперь мы больше не министры?
С и м а. Конечно, нет!
Ж и в к а. Господи боже, за что ты так со мной поступил, ведь я тебе каждую пятницу ставила свечку! (Симе.) Неужели ни экипажа, ни ложи, ни салон-вагона… все уплыло… все, все?..
С и м а. Конечно, уплыло!
Р а к а. Долой правительство!
Ж и в к а (хватает кипу газет со стула и швыряет в него). Цыц, щенок, прикуси язык…

Р а к а  убегает.

(Подступает вплотную к Симе, прямо ему в лицо.) Из-за меня, из-за меня ли? Э, была бы я министром, ты увидел, подала бы ли я в отставку из-за тебя.

С и м а  уходит.

(Глядя на Чеду, Дару, Васу.) А вы небось смеетесь в душе и подталкиваете друг друга? Но, Чеда, запомни, мы с тобой будем бороться отныне и довеку, и ты больше глаз спокойно не сомкнешь.

Ч е д а  уходит.

А ты (Даре) иди укладывайся, раз не можешь оторвать от себя этого клеща. Укладывайся, раз не хотела путешествовать в салон-вагоне, поедешь третьим классом… Третьим классом, запомни, третьим классом!..

Д а р а  уходит.

А ты чего ухмыляешься? (Васе.) Иди, иди, обеги всю родню, объяви, что я больше не министерша, пусть Савка, Даца и Соя кричат от радости, пусть говорят: «Э, довольно, пожила Живка и хватит!» Они все так залают, знаю я их, и тебя знаю. Иди, иди, объявляй!

В а с а  уходит.

(К публике, подойдя к рампе.) А вы что скалите зубы над моей судьбой? Не забывайте, я теперь не министерша и не должна соблюдать хороший тон, так что не жалуйтесь, если я вас своим языком!.. Ну, идите домой, идите, авось не останетесь до конца, мне на мученье. Идите и не смейте, черт вас побери, обо мне злословить, ведь кто знает сегодя-завтра я опять смогу стать министершей. Только забудется немного этот скандал – и вот я опять… Чтобы потом не было: поему нам не сказала… Ну, идите, идите теперь!..

З А Н А В Е С